Эмма

Мисс Бейтс не дала Эмме возможности сказать, что последнее обстоятельство ей было дотоле неизвестно, однако это не имело значения: та, даже не смея предположить, что гостья не захочет узнать все подробности отъезда мистера Фрэнка Черчилля, тут же принялась их излагать.

Конюх пересказал мистеру Элтону то, что знал сам и что поведала ему рэндаллская прислуга: вскоре после того, как они все вернулись с утренней прогулки, из Ричмонда прибыл посыльный – впрочем, ничего неожиданного в этом не было. Мистер Черчилль прислал племяннику записку, в которой давал отчет о вполне сносном состоянии супруги и просил, не откладывая, вернуться следующим же утром. Однако мистер Фрэнк Черчилль твердо решил поехать домой немедленно, а так как его лошадь, кажется, простудилась, Тома скорее послали в «Корону» за фаэтоном. Конюх, выйдя на улицу, видел, как экипаж быстро и ровно направился в Рэндаллс.

Ничего удивительного или любопытного в этом рассказе не было, и внимание Эммы привлек лишь тот предмет, который уже и без того занимал ее мысли. Ее поразила разница положений миссис Черчилль и Джейн Фэрфакс: одна была всем, другая – ничем. Эмма погрузилась в раздумья о женской судьбе, не замечая, на чем остановила свой взгляд, пока мисс Бейтс не пробудила ее словами:

– Да, понимаю, о чем вы думаете – фортепиано. Что с ним теперь станется?.. Да, бедняжка Джейн как раз только что об этом размышляла… «Нам с тобой, – говорила она, – придется расстаться. Делать тебе здесь будет нечего…» А потом говорит мне: «Впрочем, пускай пока остается. Сохраните его у себя, а потом приедет полковник Кэмпбелл, и я с ним обо все договорюсь. Он все устроит, он разрешит мои трудности»… По-моему, она до сих пор не знает, от кого же пришел подарок: от полковника или от его дочери.

Теперь Эмма невольно задумалась о фортепиано. Воспоминания обо всех ее прежних фантазиях и несправедливых домыслах были весьма неприятны, и вскоре она решила, что визит ее уже и так затянулся, так что, повторив все свои добрые и искренние пожелания, откланялась.

Глава IX

По пути домой тревожные раздумья Эммы ничто не прерывало, однако, войдя в гостиную, она обнаружила гостей. Пока ее не было, в Хартфилд пришли мистер Найтли и Харриет, которые сидели теперь с ее отцом. Мистер Найтли тут же встал и необычно мрачным голосом произнес:

– Я не хотел уезжать, не повидав вас, но больше у меня времени нет, я должен немедленно уйти. Я еду в Лондон, проведу несколько дней у Джона и Изабеллы. Вам нужно что-нибудь отправить или передать, помимо всяких никому не интересных учтивостей?

– Нет, спасибо, ничего не нужно. Это, кажется, решение неожиданное?

– Да… отчасти. Я об этом в последнее время подумывал.

Эмма была уверена, что мистер Найтли ее не простил, он был сам не свой. Впрочем, подумала она, время подскажет ему, что им следует снова стать друзьями. Пока он стоял, словно собираясь уйти, но все же не двигаясь с места, ее отец приступил к расспросам.

– Ну, милая, как ты добралась? Как поживают моя почтенная старинная подруга и ее дочь? Уверен, они твоему визиту были очень признательны. Мистер Найтли, как я вам уже говорил, Эмма ходила навестить миссис и мисс Бейтс. Она всегда к ним столь внимательна!

Эмма густо покраснела от этой незаслуженной похвалы. Улыбнувшись и покачав головой, что и без лишних слов говорило о многом, она посмотрела на мистера Найтли. Он, казалось, мгновенно смягчился, словно прочтя в ее глазах всю правду, словно увидев и оценив все ее добрые помыслы. В его взгляде читалось уважение. У Эммы потеплело на душе, и еще большую радость доставил последовавший за тем небольшой и непривычный для мистера Найтли жест. Он взял ее за руку – а может, она первая ее подала, первая предложила, Эмма и не знала, – но он все же взял ее за руку, пожал ее и, кажется, собирался поднести к губам, как вдруг, из какой-то прихоти, отпустил. Почему он вдруг отступил, почему в последний миг передумал, понять было трудно. Эмма подумала, что лучше бы он не останавливался. В самом намерении, однако, сомневаться не приходилось, и то ли потому, что ему вообще несвойственна была подобного рода учтивость, то ли по какой-то другой причине, но жест его очень красил. Он был полон простоты и в то же время достоинства, и Эмма испытала великое удовольствие. То было свидетельство их полного согласия… Сразу после этого мистер Найтли ушел, словно в мгновение ока. Он всегда двигался решительно и медлить не любил, но в этот раз, казалось, скрылся даже стремительнее обычного.