Эмма

A man at his age—what is he?—three or four-and-twenty—cannot be without the means of doing as much as that.	Чтобы мужчине в его годы — сколько там ему, двадцать три, двадцать четыре? — непосильна была такая малость?
It is impossible."	Быть того не может.
"That's easily said, and easily felt by you, who have always been your own master.	— Легко вам рассуждать, вы всю жизнь сами себе хозяин.
You are the worst judge in the world, Mr. Knightley, of the difficulties of dependence.	Нет, мистер Найтли, кому другому, но не вам судить о сложностях зависимого положения.
You do not know what it is to have tempers to manage."	Вы не знаете, каково это — применяться к чужому своенравию.
"It is not to be conceived that a man of three or four-and-twenty should not have liberty of mind or limb to that amount.	— Уму непостижимо, чтобы мужчина в двадцать три — двадцать четыре года был до такой степени лишен свободы решать и действовать.
He cannot want money—he cannot want leisure.	Добро бы еще ему не хватало денег, не хватало досуга.
We know, on the contrary, that he has so much of both, that he is glad to get rid of them at the idlest haunts in the kingdom.	Но мы ведь знаем обратное — того и другого у него в таком избытке, что он рад транжирить их повсюду, куда съезжаются самые отъявленные бездельники в королевстве.
We hear of him for ever at some watering-place or other.	Вечно только о том и слышишь, что он пропадает где-нибудь на водах.
A little while ago, he was at Weymouth.	Да вот хоть бы недавно взять, — был в Уэймуте.
This proves that he can leave the Churchills."	Стало быть, может он отлучаться от Черчиллов?
"Yes, sometimes he can."	— Да, может, — иногда.
"And those times are whenever he thinks it worth his while; whenever there is any temptation of pleasure."	— То есть тогда, когда считает нужным, когда это сулит ему удовольствие.
"It is very unfair to judge of any body's conduct, without an intimate knowledge of their situation.	— Несправедливо судить о поступках человека, ежели нам не все досконально известно о его положении.
Nobody, who has not been in the interior of a family, can say what the difficulties of any individual of that family may be.	Можно ли говорить, что трудно, а что легко для такого-то члена семьи, не зная, какова обстановка внутри этой семьи?
We ought to be acquainted with Enscombe, and with Mrs. Churchill's temper, before we pretend to decide upon what her nephew can do.	Надобно сперва познакомиться с порядками в Энскуме да с нравом миссис Черчилл, а уже после заключать, велика ли у ее племянника свобода действий.
He may, at times, be able to do a great deal more than he can at others."	Весьма вероятно, что в одних случаях он может поставить на своем, а в других — нет.
"There is one thing, Emma, which a man can always do, if he chuses, and that is, his duty; not by manoeuvring and finessing, but by vigour and resolution.	— Есть один случай, Эмма, когда всякий может поставить на своем, ежели захочет — не дипломатикой да изворотливостью, но решительностью и твердостью, — тот случай, когда речь идет о долге.
It is Frank Churchill's duty to pay this attention to his father.	Оказать отцу этот знак внимания — долг Фрэнка Черчилла.
He knows it to be so, by his promises and messages; but if he wished to do it, it might be done.	Судя по его посулам и посланиям, он это знает и мог бы выполнить его, когда бы в самом деле имел такое желание.
A man who felt rightly would say at once, simply and resolutely, to Mrs. Churchill—'Every sacrifice of mere pleasure you will always find me ready to make to your convenience; but I must go and see my father immediately.	Мужчина с подлинным чувством долга сразу сказал бы миссис Черчилл прямо и твердо:«Я всегда готов ради вашего удобства поступится любым удовольствием, но сейчас обязан безотлагательно поехать навестить отца.
I know he would be hurt by my failing in such a mark of respect to him on the present occasion.	Я знаю, он будет огорчен, ежели я теперь не окажу ему уважение таким образом.