Эмма

She appeared to me to play well, that is, with considerable taste, but I know nothing of the matter myself.—I am excessively fond of music, but without the smallest skill or right of judging of any body's performance.—I have been used to hear her's admired; and I remember one proof of her being thought to play well:—a man, a very musical man, and in love with another woman—engaged to her—on the point of marriage—would yet never ask that other woman to sit down to the instrument, if the lady in question could sit down instead—never seemed to like to hear one if he could hear the other.	Мне и самому показалось, что она играет недурно, то есть с большим вкусом, только я совершенно в этом не разбираюсь... Страшно люблю музыку, но совсем не играю, а значит, и не имею права судить о чужом исполнении.Другие, я слышал, им восхищались, мне запомнилось одно из свидетельств того, сколь высоко ставят ее игру.Некий господин, большой знаток музыки — мужчина, влюбленный в другую, обрученный с другою — им вот-вот предстояло жениться, — никогда не просил эту другую сесть за клавиши, ежели вместо нее могла сесть за них упомянутая молодая особа, ни разу не изъявил желания слушать одну, ежели возможно было послушать другую.
That, I thought, in a man of known musical talent, was some proof."	Такое со стороны человека, известного своею музыкальной одаренностью, по-моему, кое о чем свидетельствует.
"Proof indeed!" said Emma, highly amused.—"Mr. Dixon is very musical, is he?	— Бесспорно свидетельствует! — весело подхватила Эмма.— Так мистер Диксон, стало быть, тонкий ценитель музыки?
We shall know more about them all, in half an hour, from you, than Miss Fairfax would have vouchsafed in half a year."	От вас мы за полчаса узнаем больше, чем мисс Фэрфакс соизволит выдавить из себя за полгода.
"Yes, Mr. Dixon and Miss Campbell were the persons; and I thought it a very strong proof."	— Да, я имел в виду мистера Диксона и мисс Кемпбелл и счел, что это говорит о многом.
"Certainly—very strong it was; to own the truth, a great deal stronger than, if I had been Miss Campbell, would have been at all agreeable to me.	— Несомненно, об очень многом — столь многом, что, правду сказать, окажись я на месте мисс Кемпбелл, я была бы от этого далеко не в восторге.
I could not excuse a man's having more music than love—more ear than eye—a more acute sensibility to fine sounds than to my feelings.	Я бы не простила мужчине, что музыка ему дороже любви, услада слуха важнее услады очей, что прекрасные звуки понятней для него, нежели мои чувства.
How did Miss Campbell appear to like it?"	А как относилась к этому мисс Кемпбелл?
"It was her very particular friend, you know."	— Видите ли, речь шла о ее закадычной подруге.
"Poor comfort!" said Emma, laughing.	— Слабое утешение! — смеясь, возразила Эмма.
"One would rather have a stranger preferred than one's very particular friend—with a stranger it might not recur again—but the misery of having a very particular friend always at hand, to do every thing better than one does oneself!—Poor Mrs. Dixon!	— По мне, скорее уж пусть отмечают чужую, нежели закадычную подругу, — с чужой такое, быть может, больше не повторится, но что за несчастье постоянно иметь под боком закадычную подругу, которая все делает лучше вас!..Бедная миссис Диксон!
Well, I am glad she is gone to settle in Ireland."	Душевно рада за нее, что она уехала жить в Ирландию.
"You are right.	— Вы правы.
It was not very flattering to Miss Campbell; but she really did not seem to feel it."	Все это выглядело не слишком лестно для мисс Кемпбелл, но, право, непохоже было, что ее это хоть сколько-нибудь волновало.
"So much the better—or so much the worse:—I do not know which.	— Тем лучше — или, может быть, тем хуже, я не знаю.