Эмма и Синий джинн

Корнелия Функе Эмма и Синий джинн

Cornelia Funke

EMMA UND DER BLAUE DSCHINN

© Text copyright © Cornelia Funke, 2002

© Снежинская Г.В., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке.

ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2018

Machaon®

* * *

Посвящается Керстин Майер, Анне и Бену, которые тоже совершили это большое путешествие на ковре-самолёте.

Ах да! И конечно, собаке Луне, хотя на Тристана она ничуть не похожа.

Бутылка при свете луны

Эмма любила море. Домик, где жила Эмма и её родные, отделяла от моря только гряда дюн, и по ночам было хорошо слышно, как шумят волны, набегая на песчаный берег. Их шорох был для Эммы самой прекрасной колыбельной песней. А вот четверо братьев Эммы говорили, что это не волны шумят, а ревёт неведомое морское чудовище. По ночам братьям снились гигантские осьминоги, которые хватают их своими страшными мокрыми щупальцами и вытаскивают из-под одеяла. Уж такие они, братья, странные! Днём дерутся, борются, а ночью им не спится, потому что боятся темноты. Чуть ли не каждую ночь кто-нибудь из братьев забирался к Эмме под одеяло, чтобы спрятаться от осьминогов и других морских чудищ. И засыпал, но при этом так громко сопел Эмме в ухо, что шум морских волн был уже не слышен.

И тогда Эмма натягивала халат и, потихоньку ускользнув из дома, в ночной темноте шла к морю.

Солёный ветер о чём-то шептал, едва различимый во тьме берег простирался далеко-далеко и никому не принадлежал кроме Эммы. Это было чудесно. Четверо братьев – всё-таки это многовато для одной девочки. Иногда хочется побыть в тишине и в одиночестве.

Темноты Эмма не боялась. И потом, у неё же был Тристан. Конечно, ножки у Тристана короткие как сосиски, а хвостик точно скрутившиеся жгутом макаронины. Зато в пасти у него полным-полно острых белых зубов.

Сидеть на сыром песке не очень-то приятно, поэтому Эмма брала с собой подушку. Устроившись на ней поудобнее, они с Тристаном прижимались друг к другу и слушали, как дышит море – словно большой-большой зверь.

В ясные ночи на море серебрилась лунная дорожка и Эмма воображала, что где-то за морем, в конце лунной дорожки, лежит самая прекрасная, самая волшебная страна из всех, какие есть на свете. Все там ездят на верблюдах, под тёплым ветром покачиваются пальмы. И ни у кого там нет братьев, ну, может быть, два или три совсем малюсеньких братца есть, но они очень спокойные и дерутся только по субботам. Там никто не ходит в школу или на работу. Солнце светит каждый день, а дождик если и льёт, то ровно столько, сколько нужно, чтобы не погибли от зноя оазисы, точно сверкающие бриллианты, разбросанные по пескам пустыни.

Кто знает?..

Может быть, луна подслушивает, о чём мечтают девочки, которые ночью сидят на морском берегу, прижавшись к своим макароннохвостым собачкам? Может быть, луна, узнав, чтó это за мечты, попытается их осуществить? Может быть…

Однажды, когда Эмма с подушкой под мышкой и с Тристаном опять пришла ночью на берег, в серебристом от лунного света море показалась бутылка. Она плавала всего в паре шагов от берега. За зелёным стеклом что-то светилось и искрилось, словно кто-то напустил в бутылку много-много светлячков. Эмма попробовала выловить бутылку, но не дотянулась – вот были бы руки у неё на полметра длиннее… И тогда в холодную воду смело прыгнул Тристан.

– Что же там внутри? – спросила Эмма, когда Тристан положил перед ней бутылку. – Открыть? Как ты думаешь?

Этот мерцающий искрящийся свет за зелёным стеклом казался Эмме небезопасным, но Тристан посмотрел на неё и разок тявкнул – должно быть, он хотел сказать: «Конечно, открывай!» Если бы хотел сказать: «Лучше не надо!» – он повернулся бы к Эмме спиной.

– Ладно. Ты сам так решил, – сказала Эмма. – Если случится что-нибудь плохое, ты будешь виноват.

И она вытащила пробку из бутылки.

Карим

Над бутылочным горлышком заклубился ярко-синий дым, и его становилось всё больше. Эмма в испуге попятилась и чуть не оступилась, а Тристан уткнулся мордой в песок.

Васильково-синие клубы дыма сгустились, приобрели очертания, постепенно стали видны руки, ноги, лысая голова… Лысина заблестела в лунном свете точно зеркало.

– Сссала-а-ам алейкум! – нараспев произнёс дух из бутылки. – При-и-ве-е-ет-ствую тебя, избавительница! Моё имя Кари-и-и-им. Карим Безбородый. – И он склонился в глубоком поклоне, даже коснулся лбом песка.

– Очень… я очень… рада, – пролепетала Эмма и тоже поклонилась, но, правда, не так низко.

Когда же она выпрямилась, то увидела, что дух выше её на целую голову.

– Извини, – сказала Эмма. Она ведь не знала, а вдруг эти бутылочные духи обидчивы? – Можно спросить? Ты ещё вырастешь? То есть… Понимаешь, в сказках, если я ничего не забыла, духи из бутылки всегда бывают огромного роста.

Карим так тяжко вздохнул, что песок – сырой песок! – взвихрился и засыпал его босые ноги.