Эмма в ночи

Они велели нам заканчивать с завтраком и паковать вещи. Мы не заставили просить себя дважды. Но перед этим, когда мы с сестрой поднялись на лестнице, где ей предстояло повернуть налево, а мне направо, она обняла меня, прижала к себе и сказала, что я нас всех спасла. Вы даже представить себе не можете, как быстро я собралась! Сложила пожитки в три пластиковых пакета, потому что больше у меня просто не было, а то, что в них не поместилось, бросила. Через полчаса мы с Эммой уже были на пристани. Стоял февраль, на улице царил неописуемый холод, пробиравший буквально до костей.

Билл с Люси и ребенком уже были там. Рик ждал в катере с заведенным двигателем. Я обняла их и поблагодарила за все, что они для нас сделали. Моему примеру последовала и Эмма. Билл взял наши вещи и положил в катер. Потом помог нам перебраться через леер и устроиться на борту. Люси стояла рядом с нами с ребенком на руках. Эмма потянулась к ней, чтобы его взять, но в этот момент катер пришел в движение и отчалил от берега. «Подождите! Остановитесь!» – заорала сестра Рику. Тот заглушил мотор. Мы были в десяти футах от пристани, Эмма изо всех сил тянула к дочери руки. «Что случилось, моя дорогая?» – спросила ее Люси. Лицо ее приняло самое что ни на есть злобное выражение. «Мой ребенок!» – сказала Эмма. «Э, нет! – крикнул ей в ответ Билл. – Что это тебе взбрело в голову? Джулия с вами не поедет!» Эмма стала орать и выкрикивать ужасные слова. Ощущение было такое, будто одиннадцать месяцев, в течение которых сестру лишали плоть от плоти и кровь от крови ее, наполнили ее душу ядом, который теперь прорвался наружу, будто лава из проснувшегося вулкана. «Отдай мою дочь, старая тупая сука!» – вопила она. Рик стоял, с отсутствующим видом глядя на океан. Катер относило течением в залив, и я знала, что вскоре его прибьет к западной оконечности острова. Море было таким же спокойным, как в тот вечер, когда я попыталась бежать, слышались лишь плеск лижущей борта воды да поскрипывание досок причала, когда на него накатывали и отступали волны. Я не верила своим глазам, хотя прекрасно понимала, что происходит.

Тогда Билл протянул нам клочок бумаги. «Джулия не твой ребенок, Эмма, а наш. Это свидетельство о рождении. Пол – женский. Родители – Люсиль Пратт и Билл Пратт», – прочел он документ, по его словам оформленный по всем правилам в мэрии Портленда. Вот что он сказал. Рик вновь завел двигатель. Из груди Эммы вырвался крик, подобных которому мне еще слышать не доводилось. До этого момента я даже не подозревала, насколько она любила дочь. И как жестоко теперь страдала. «Я вернусь сюда с полицией! Я докажу, что это не ваш ребенок! Докажу!» Сестра ждала от них реакции, но ее не последовало. Катер отходил все дальше от берега. И тут до меня дошло, что они задумали.

Я дважды закричала: «Эмма!» В первый раз добавила: «Когда мы вернемся, их здесь уже не будет! Они исчезнут. Вместе с ребенком! С таким документом на руках можно уехать куда угодно!» Эмма в ужасе посмотрела на меня. Потом подошла к краю катера и прыгнула в ледяные волны. Особенность пребывания человека в холодной воде заключается в том, что сердце его начинает учащенно биться, будто выходит из-под контроля. Становится очень трудно дышать. Возникает чувство, будто тебе на грудь уселся слон. Я увидела, что Эмма, пытаясь плыть, прилагает для этого отчаянные усилия.

Я крикнула опять, на этот раз одно-единственное слово: «Эмма!» Но она даже не оглянулась. Просто плыла дальше, хватая ртом воздух, превозмогая боль в груди и стараясь унять ухающее, будто молот, сердце. Рик развернул катер. От пристани мы были не больше чем в двадцати футах, но теперь нам противостояло течение. Эмма подплыла к причалу и взобралась на дощатый настил. Билл с Люси посмотрели на нее, потом перевели взгляд на меня. На лицах их застыло самодовольное выражение, будто мы были капризными детьми, заслуживающими наказания. Эмма, мокрая насквозь и дрожащая от холода, подбежала к Люси и ребенку, но Билл перегородил ей дорогу и схватил за руки. Она набросилась на него, как дикий зверь, с ее мокрых волос на настил во все стороны полетели капли ледяной воды. «Отдайте моего ребенка!» Люси теснее прижала девочку к себе и закрыла собой, чтобы та не видела Эмму, свою настоящую мать.

Билл тоже стал орать на Эмму: «Вы меня достали, глупые девчонки! Эгоистичные дуры, не понимающие, что хорошо, а что плохо!» Потом было много других слов, ужасных и грубых, о девушках, сексе и детях, и я вдруг поняла, что ему смертельно надоело терпеть наше присутствие ради счастья Люси. Его тошнило от этого мира, где неблагодарные девчонки то и дело рожают детей, в то время как его бесценная супруга этого сделать не может. Он стал подталкивать Эмму к краю причала. Она посмотрела на меня, бросила взгляд на океан, но в то же мгновение Билл толкнул ее и она опять полетела в воду! Потом вынырнула и поплыла обратно к пристани, однако Билл стал препятствовать ей на нее взобраться. Бить ботинком по пальцам рук, пока она не отказалась от своих попыток.