Эммануэль. Мадам как яблоко и мед

Аурелия озиралась по сторонам, пытаясь понять, где она находится. Перед тем как началась драка, ей показалось, что она почти что дошла до лавки матери Фауси…

Ах, вот и она! Она ее все-таки нашла. Девушка постучала в застекленную дверь. Женский голос ответил ей изнутри по-арабски. Аурелия прилипла к стеклу, чтобы разглядеть, кто там, и увидела, как Фауси спешит ей навстречу, чтобы открыть дверь.

– О! Мадемуазель Аурелия! – воскликнул он, застыв на месте и глупо улыбаясь. Из глубины лавки его окликнули, и он посторонился, пропустив девушку внутрь.

За прилавком маячил силуэт тучной женщины.

– Мама только что заварила чай. Хотите почаевничать вместе с нами?

Толстуха исчезла в глубине помещения и тут же появилась вновь с чайником в руках. Из его носика поднимался горячий дымок.

Фауси пододвинул девушке шатающийся стул и предложил ей присесть.

Аурелия бессильно опустилась на сиденье. Она была перепугана произошедшим, хотя старалась не подавать виду. Только после пары глотков горячего чая она вновь обрела способность говорить:

– Только что я случайно оказалась в центре уличной драки. Мне показалось, там ударили ножом человека. Я видела пятна крови на мостовой, когда шла сюда. Вы не знаете, что там произошло?

Мать Фауси не понимала по-французски, поэтому попросила сына перевести. Как только она уловила смысл вопроса, она принялась громко браниться, потрясая кулаком в сторону закрытой двери. В конце долгой и грозной тирады она выразительно плюнула на пол. Фауси ограничился кратким резюме:

– Это – фундаменталисты. Мама считает, что они слишком… – он на секунду задумался, подыскивая нужное слово, – …слишком нагло себя ведут. Они ведут себя как хозяева и хотят установить здесь свои законы. Они распугивают наших клиентов.

Женщина дотронулась до руки Аурелии и продолжила свою речь уже спокойнее. Фауси перевел:

– Она надеется, что вы не подумали, что все египтяне такие, как эти. Она хочет, чтобы вы хорошо чувствовали себя в Александрии.

Аурелия посмотрела на нее и улыбнулась. И та улыбнулась ей в ответ, обнажив все свои золотые зубы. Потом она наклонилась к девушке поближе и с видом знатока присмотрелась к серьге бедуинов, измерив в руке вес и изучив плетение.

– Она спрашивает, у кого вы ее купили. У Чауфика? У торговца с шишкой на лбу?

Аурелия кивнула. Мамаша, рассмеявшись, постучала себя ладошкой по лбу и изобразила, ковыляя на своих коротеньких ножках, как истово молится этот Чауфик.

– Она хочет вас предостеречь. Он, как бы это сказать… он – ханжа и мошенник. Он продает свой товар втридорога. Она надеется, что он вас не обчистил.

– Скажите ей, пусть не волнуется. Мне эта серьга досталась… почти даром.

Девушка провела рукой по спутанным волосам:

– Должно быть, я ужасно выгляжу. Мне кажется, что у меня повсюду песок…

Мамаша потянула сына за рукав и что-то сказала. Он перевел:

– Она говорит, что после хамсина вам нужно сходить в хамам, чтобы очиститься.

– Очиститься?

– Ну, помыться.

– Здесь есть недалеко?

– Я провожу вас, если хотите.

Когда они вышли из лавки, город выглядел странно: он как бы застыл, занесенный песком…

Ветер стих, и солнце вновь местами просвечивало сквозь рваные просветы оранжево-желтых облаков. Женщины, прикрыв лица платками, очищали от заносов песка витрины лавочек и магазинов.

Ватага шумных ребятишек вынырнула из переулка, забавляясь игрой в мячик. Старики один за другим занимали свои места, чинно рассаживаясь вдоль старых стен. Пятна крови исчезли с мостовой, перемешанные с песком и унесенные ветром в пустыню.

Фауси привел свою спутницу в небольшой тенистый дворик, разбудил привратника, дремавшего в тени цитрусового дерева, и бросил ему несколько пиастров.

– Это здесь. Входите. Я вас подожду.

– Но… это может быть долго.

– Неважно. Идите. Я буду ждать.

Сгорбленная старушка невысокого роста провела ее в просторное помещение, стены которого запотели от влаги. Она протянула ей полотенце и показала, где можно раздеться под колоннадой на подушке. Невдалеке полуодетые женщины грызли печенье, болтая о чем-то своем, расположившись на подушках на мраморной скамье. Затхлый запах плохо высушенного белья и плесени смешивался с ароматами сандалового масла, жасмина и флёрдоранжа. Аурелия стала расстегивать пуговички на платье, как вдруг окутанная в черное покрывало стройная женская фигура привлекла ее внимание. Женщина сняла платок с сеточкой, прикрывающей пол-лица, за которой прятались зеленые нефритовые глаза, густо подведенные черной краской. Эти кошачьи глаза в полумраке помещения сияли изнутри загадочным светом.

Под платком обнаружился изящный носик с горбинкой, волнообразные густые черные брови, загнутые к вискам, и пухлые губы, подкрашенные темно-красной краской.

Одна из женщин, расположившихся на подушках рядом с колоннами, тронула свою подругу за локоток, и все они тут же прервали свою болтовню, уставившись на загадочную даму в черном. Та постепенно снимала с себя платки, покрывала и туники, ни на кого не обращая внимания.