Эмпат

Под давлением паники Анья извернулась и укусила железную руку: она удавкой «обнимала» за плечи. Женщина вскрикнула, зарычала, и, отвлекшись, выпустила Анью – Анья вырвалась, но далеко не убежала. Ее с силой схватили за плечо и, развернув, швырнули на пол. Анья лицом нырнула в воду…

– Ах, ты наглая дворняжка!

Теперь уже Анья ползла, пытаясь скрыться от ястребиных когтей. Не удалось: Анью подняли и хорошенько дали ей по лицу, да так, что Анья врезалась в кабинку. Схватившись за перегородку руками, едва удержавшись на ослабших ногах, Анья попятилась внутрь.

– Помогите! – закричала Анья из последних, убывающих сил. – Помогите!!!

– Зажмите ей рот!

Анью выволокли, зажали ей рот, а затем ударили по животу – Анья скривилась плакучей ивой, из глаз, словно искры, брызнули слезы.

– Будешь знать, как хамить, тварюшка!

Ее оттолкнули. Не удержавшись, она упала на пол: сил подняться не осталось. Анья давно потеряла полотенце, а вместе с ним способность сопротивляться.

Грубые руки сомкнулись на плечах, как видно, с Аньей еще не закончили. Однако внезапно послышался топот, а вместе с ним и гул голосов:

– Что здесь происходит? Что вы устроили?!

– Эта сучка сама на нас напала! Била нас, кусала! Она сумасшедшая!..

Малиновый свет врезался в сетчатку: размытой, пульсирующей точкой сочная ягода стояла перед глазами. С трудом сфокусировав зрение, Анья определила в малине кафель. И еще один. И еще…

Цветные стеклянные плитки, с периодичностью в несколько шагов, вклинивались меж плиток светлых запотевшими, обособленными прямоугольниками. Они горели неоновым огнем.

Анья прикрыла глаза: яркость красок царапала взгляд. К тому же не могла смотреть на воду, ставшую алой у покрасневшего лица.

Анью внимательно осмотрели, прощупали пальцами участки тела и, сделав вывод, что кости целы, поставили на ноги. Только Анья идти не могла. Ее трясло, руки-ноги не слушались, она не то, что не могла шевелиться, Анья дышала с трудом и только повторяла:

– Я не могу…не могу…не могу…

– Медиков сюда!

Прибежали подкованные медики, вкололи ей что-то, скорее всего, успокоительное, приставили к носу нашатырный спирт…

Через десять минут она сидела на кушетке светлого медицинского кабинета и разглядывала монохромные стены. В голове, оказавшейся целой – пустота, мысли рассеяны по воздуху, тогда как на сердце – боль и обида.

Анье помогли одеться и завели в ближайшую приемную. По-прежнему укутанная в полотенце, категорически отказавшись лечь – спасибо, належалась с лихвой, – Анья в одиночестве коротала время в ожидании, не зная чего. И «чего-то» пришло.

Нарушив покой и желанное уединение, в комнату впархнул мужчина – это был доктор. Живой, энергичный доктор, с искрящимися из-под очков глазами и довольной улыбкой на лице.

Стоило увидеть Анью, как он воскликнул:

– О, да вы совсем еще ребенок! Сколько вам лет?

– Двадцать один. – Наверное, следовало ответить.

Он просмотрел бумаги, что держал в руках. В недовольстве покачал головой.

– Когда вы невзлюбили людей?

– Я люблю людей.

– Кушать на обед? – посмеялся мужчина.

Анья задержала на нем безучастный взгляд. Если еще не понял, с кем общается. Или не прочитал в бумагах.

– Я убийца, – оповестила его Анья.

– И кого же вы убили? – поинтересовался доктор.

– Не знаю. И сумасшедшая.

– Это почему же? – удивился мужчина.

– Не знаю. Мне так сказали.

– Как интересно… В карте написано, что вы социопат. Конфликтная личность, не ладите с людьми.

– Я?

– Вы.

– Я люблю людей, – повторила Анья. – Социопат – Рейнард Либлик, но вы мне не верите, потому что для вас он «Доктор Либлик». Он всем вам промыл мозги. И чем больше я говорю об этом, чем дольше утверждаю, что он псих, тем увереннее считают психом меня.

– Отрадно, что вы понимаете это.

– Я психолог. Была им, – зачем-то сказала Анья.

– И что же вы изучали?

– Психологию.

Мужчина улыбнулся.

– Я работала в этой клинике. У доктора Бергмана. Но доктор Бергман исчез. Нынче его не существует. Вы знакомы с доктором Бергманом? – с надеждой спросила Анья, заглянув мужчине в глаза.

– Не припомню, – ответил доктор, силясь вспомнить.

– Значит, он и до вас добрался. Доктора Бергмана знают все. Знали все, – поправилась Анья. – Он главный врач и основатель клиники. Вы просто не могли бы его не знать.

Мужчина сложил на груди руки и с интересом воззрился на Анью.

– Вы не похожи на неуравновешенную. И, несмотря на чушь, которую несете, на сумасшедшую тоже.

– Я сижу в изоляторе.

– Там многие сидят. Только в карте нет указаний на столь серьезные расстройства.

– А на какие есть?

– Диссоциальное расстройство личности отягощенной формы, с агрессией, переходящей в физическое насилие, – не глядя в бумаги протараторил доктор. – В социопатию верю: все мы нынче лишены совести, но на агрессора вы не тянете. – Он скептически ее оглядел. А Анья заморгала: точно такой же диагноз значился в карте Рейнарда Либлика.