Empire of Liberty: A History of the Early Republic, 1789-1815

Хотя он знал, что многие федералисты используют свои правительственные связи, чтобы разбогатеть, Гамильтон не хотел быть одним из них. "Святым", сказал он Труппу, такое извлечение прибыли может сойти с рук, но он знал, что его осудят оппоненты-республиканцы как еще одного из этих "спекулянтов" и "пекулянтов". Он вынужден был отказаться, "потому что, - как он сардонически выразился, - должны быть такие общественные дураки, которые жертвуют личным ради общественного интереса под угрозой неблагодарности и злословия - потому что мое тщеславие шепчет, что я должен быть одним из таких дураков и должен держать себя в положении, наиболее подходящем для оказания услуг".45 Гамильтон долго и упорно придерживался классической концепции лидерства.

Многие из тех аристократов-федералистов, которые стремились соответствовать классическому идеалу, рано или поздно пережили тяжелые времена. Конгрессмен-федералист Джошуа Койт из Коннектикута обнаружил, что его попытка достичь "независимости" и настоящего дворянства, живя на девятистах акрах животноводческой фермы, оказалась "утопичной" и не по карману. Даже богатый Кристофер Гор, первый окружной прокурор Массачусетса, а затем один из комиссаров в Лондоне, занимавшихся вопросами договора Джея, обнаружил, что не обладает достаточным имущественным состоянием для осуществления своих благородных мечтаний о жизни без необходимости работать. Фишер Эймс считал, что Гору придется на время отказаться от отъезда в свое поместье в Уолтеме и снова заняться адвокатской практикой, если он хочет поддерживать стиль жизни, подобающий джентльмену его ранга. "Человек может и не стремиться занять определенную ступень на шкале благопристойной жизни, - сказал Эймс Гору, - но, заняв ее, он должен ее поддерживать".46

К концу 1790-х годов в Филадельфии, отмечали современники, многие из "тех, кто называет себя джентльменами", разорились и тем самым уничтожили существовавшую прежде патерналистскую "уверенность в людях с солидным состоянием и благоразумием". Федералисты, стремившиеся утвердить свою джентльменскую независимость путем приобретения земельных владений, не смогли реализовать свои амбиции по подражанию английской земельной аристократии. Поскольку земля в Новом Свете была гораздо более рискованным капиталовложением, чем в Англии, неудачи были обычным явлением; и многие видные федералисты, такие как Генри Нокс, Джеймс Уилсон, Уильям Дуэр и Роберт Моррис, закончили свою карьеру банкротством, а в некоторых случаях - в тюрьме для должников.47

В самом начале становления нового правительства Бенджамин Раш обратил внимание на особую проблему аристократии в Америке. Многие, говорил Раш в 1789 году, выражали сомнения по поводу назначения Джеймса Уилсона в Верховный суд из-за "ненормального состояния его дел". Раш признался в этом Джону Адамсу. "Но где, - спрашивал он, - вы найдете американского землевладельца, свободного от смущения?" Факт американской жизни заключался в том, что слишком многие из богатых дворян, по крайней мере на Севере, не могли соответствовать своим притязаниям на аристократический статус.48

В таких условиях становилось все труднее найти джентльменов, готовых пожертвовать своими частными интересами ради занятия государственной должности. После отставки Генри Нокса президенту Вашингтону пришлось обратиться к четвертому кандидату на пост военного секретаря, Джеймсу Макгенри, а для замены Рэндольфа на посту государственного секретаря - к седьмому, Тимоти Пикерингу. У большинства дворян в Америке, по крайней мере в северных штатах, просто не было средств, чтобы посвятить себя исключительно государственной службе. В этой слабости и заключалась дилемма федералистов. Они верили, что у них и у их рода есть естественное право править. Вся история, все знания говорили об этом; более того, Революция в значительной степени была направлена на то, чтобы закрепить право природной аристократии талантов на власть. Но если их богатства недостаточно для того, чтобы править, что это значит? Оправдывает ли это открытие возможностей в правительстве для новых людей, простых людей, которые, как казалось дворянам, были менее щепетильны в использовании правительства для зарабатывания денег и продвижения своих частных интересов? В глазах аристократов-федералистов эти новые люди среднего достатка, такие как Уильям Финдли, Джедедиа Пек и Мэтью Лайон, не должны были быть политическими лидерами; их присутствие нарушало естественный порядок вещей. Они не были хорошо образованы; они были нелиберальны, невоспитанны и лишены космополитической перспективы. Это были "люди, которые, по мнению Оливера Уолкотта-младшего, "не обладали ни капиталом, ни опытом" и даже не были склонны быть добродетельными или бескорыстными "49.49