Empire of Liberty: A History of the Early Republic, 1789-1815

Но при всем своем богатстве Лайон всегда оставался "невежественным ирландским щенком" в глазах образованных джентльменов, таких как Натаниэль Чипман. Дело не в том, что сам Чипман происходил из благородной среды. Это далеко не так: он был сыном кузнеца и фермера из Коннектикута. Но в 1777 году он окончил Йельский колледж, и, по его мнению, это делало разницу между ним и такими, как Мэтью Лайон. Как и многие другие лидеры революции, Чипмен был первым из своей семьи, кто поступил в колледж и стал полноправным джентльменом. Отказавшись от службы в революционной армии в 1778 году из-за отсутствия дохода, "необходимого для поддержания характера джентльмена" и "офицера", Чипман последовал за многими другими переселенцами из Коннектикута, включая Лайона, вверх по реке Коннектикут в Вермонт, где, как он думал, его диплом колледжа и юридическое образование в Личфилдской школе права могли бы пойти дальше. "Я действительно буду rara avis in terris, - шутил он другу в 1779 году, - потому что в штате нет ни одного адвоката. Подумайте... подумайте, какой фигурой я стану, когда стану оракулом закона для штата Вермонт".

Хотя в этих откровениях об амбициях близкому другу была доля самозащитного юмора, нет сомнений, что Чипман всерьез собирался быстро подняться в правительстве и в конце концов даже стать членом Конгресса Конфедерации, который в то время был высшим национальным органом власти в стране. Все его шутки о "многих ступенях", которые ему предстоит преодолеть, чтобы достичь "этой вершины счастья". . . . Сначала адвокат, затем выборщик, судья, депутат, помощник, член Конгресса" - лишь подчеркивают его высокомерную уверенность в том, что такие должности по праву принадлежат образованным джентльменам вроде него. То, что Чипман стал федералистом, было так же неизбежно, как и то, что Лайон стал республиканцем.34

Естественно, Лайон был глубоко возмущен таким человеком, как Чипман. Он считал его и его коллег-юристов "профессиональными джентльменами" и "аристократами", которые использовали свои знания в области общего права в интересах бывших лоялистов, нью-йоркских лендлордов и других "переросших земельных барыг, предпочитая им более бедные слои населения". Каким бы крупным фабрикантом и богачом он ни стал, Лайон не ошибался, утверждая, что представляет интересы более бедных слоев населения, поскольку эмоционально и традиционно он оставался одним из них. С его точки зрения, борьба между федералистами вроде Чипмена и республиканцами вроде него самого была действительно, как он говорил, вторя Джону Адамсу, "борьбой... между аристократами и демократами". В 1793 году Лайон основал газету "Фермерская библиотека", которая выступала против финансовой программы Гамильтона и пропагандировала Французскую революцию. В то же время он не упускал возможности заклеймить Чипмена и его семью "тори" и "аристократами".35

Ирония по поводу того, что его назвали "аристократом", не прошла даром для Чипмена и его семьи. "Натаниэль Чипман - аристократ!" - с изумлением сказал его брат. "Это должно звучать очень странно... для всех, кто был свидетелем его простых, республиканских манер, привычек и чувств". Однако на самом деле Чипман был таким же аристократом, как и все жители Вермонта, и Лайон, особенно потому, что он был богаче Чипмана, глубоко возмущался тем, что его заставляли чувствовать свою неполноценность.36

Хотя Лайон был членом законодательного собрания штата, большую часть 1790-х годов он провел в попытках избраться в Конгресс Соединенных Штатов и в 1797 году добился успеха. Он прибыл в Филадельфию, кипя гневом на аристократический федералистский мир. Он сразу же начал высмеивать обычные церемонии, связанные с ответом Палаты представителей на обращение президента. Он заявил, что не желает принимать никакого участия в "таком мальчишеском деле". В ответ федералисты не упустили возможности высмеять его поведение и происхождение, как в самом Конгрессе, так и в прессе. Чипман, в то время один из сенаторов от Вермонта, надеялся, что Лайон создает настолько "невероятную фигуру", что поставит в неловкое положение своих коллег-республиканцев. Федералисты называли его "лохматым Мэттом, демократом", "зверем", которого нужно посадить в клетку, "Лайоном", пойманным в болотах Гибернии. По их словам, он был ирландцем, в котором не было настоящей американской крови. Однако самую сокрушительную атаку на Лайона предпринял Уильям Коббетт, язвительный федералист, редактор "Porcupine's Gazette". Среди прочих насмешливых и сатирических комментариев Коббетт привел тот факт, что Лайон был отдан под трибунал за трусость во время Революционной войны и в наказание был вынужден носить деревянную шпагу. Об этом ни Лайон, ни федералисты не были склонны забывать.37