Empire of Liberty: A History of the Early Republic, 1789-1815

Эти ученые юристы предположили, что этот провинциал с запада не знает, о чем говорит. Уилсон надменно заявил, что "никогда не встречался с подобной идеей во время своего чтения". Финдли в тот момент нечего было сказать, но он пообещал ответить на насмешки. Когда съезд собрался через несколько дней, Финдли принес с собой два источника, подтверждающих, что в Швеции когда-то действительно существовали суды присяжных. Одним из источников был третий том "Комментариев" Уильяма Блэкстоуна, библии для всех юристов. Смущенному Маккину хватило здравого смысла промолчать, но Уилсон не смог. "Я не претендую на то, что помню все, что читал", - усмехнулся он. "Но я добавлю, сэр, что те, чей запас знаний ограничивается несколькими пунктами, могут легко их запомнить и сослаться на них, но многие вещи могут быть упущены и забыты человеком, прочитавшим огромное количество книг". Далее Уилсон утверждал, что такой начитанный человек, как он, забыл больше вещей, чем тот, кого Финдли когда-либо изучал.27

Подобные проявления высокомерия только усиливали гнев таких середняков, как Финдли. В отличие от многих лидеров революции, таких как Джон Адамс, которые происходили из простых слоев общества, но посещали колледж и приобщались к стандартам дворянства, Финдли продолжал идентифицировать себя как "демократ". В конце концов он стал преданным джефферсоновским республиканцем, решительно настроенным разоблачать фальшь аристократических притязаний таких людей, как Уилсон. "Граждане, - писал он в 1794 году, имея в виду простых граждан, таких как он сам, - научились использовать более надежный способ получения информации о политических персонажах", особенно о тех, кто претендовал на бескорыстную государственную службу. Они научились выяснять "местные интересы и обстоятельства" таких персонажей и указывать на тех, чьи "занятия или интересы" "несовместимы с равным управлением правительством". Финдли увидел дворянство вблизи, настолько близко, что исчезло чувство благоговения и таинственности, которое до сих пор окружало аристократическую власть.28

Финдли сделал долгую карьеру в Конгрессе, более или менее разрушив надежды Мэдисона в 1787 году на то, что возвышенный и расширенный характер национальной республики отсеет ему подобных. Он представлял западную часть Пенсильвании во втором-пятом конгрессах (1791-1799) и снова в восьмом-четырнадцатом (1803-1817). Финдли всегда считал себя представителем простых граждан. Он выступал против финансовой программы Гамильтона и акциза на виски и поддерживал продажу западных земель небольшими участками, чтобы выиграли мелкие фермеры, а не крупные спекулянты. Как хороший джефферсоновский республиканец, Финдли выступал за бесплатное государственное образование и права штатов, но, в отличие от лидеров своей партии, он выступал против рабства. Поскольку он стал самым долгоживущим членом Конгресса, перед самой отставкой в 1817 году он был назван "Отцом палаты"; он стал первым конгрессменом, удостоенным этого почетного звания.

Джедедайя Пекк тоже видел будущую аристократию вблизи и в равной степени осознавал, насколько поверхностными могут быть ее притязания на благородство. Он начал свою политическую карьеру как союзник федералиста Уильяма Купера, крупного землевладельца округа Отсего в Нью-Йорке. Однако как только он понял, что Купер, при всех его аристократических притязаниях, ничем от него не отличается, он выступил против своего покровителя и стал пламенным республиканцем.

Купер хотел стать аристократическим патриархом, но, как и многие другие федералисты, так и не приобрел достаточного дворянства, чтобы осуществить задуманное. Он постоянно пытался заработать деньги, и чем больше он зарабатывал, тем меньше ему удавалось соответствовать федералистскому образу обеспеченного дворянина. Купер, конечно, стремился демонстрировать свое богатство как можно аристократичнее. Он купил карету, возвел свой солидный усадебный дом посреди примитивной деревушки Куперстаун, завалил его книгами и снабдил подневольными слугами и рабами. Однако на каждом шагу он выдавал свое низкое происхождение, грубые манеры и непросвещенный нрав. Деревянный, не украшенный усадебный дом, как с неловкостью вспоминал его сын, писатель Джеймс Фенимор Купер, был "низким и разваливающимся". Куперу приходилось нанимать людей, которые ходили рядом с его претенциозной каретой, чтобы она не тряслась на неровных каменистых дорогах графства. Он так и не научился держаться на приличном джентльменском расстоянии от простых поселенцев своей деревни; он не только толкался и шутил с ними, но и боролся с ними. Он даже не мог оставаться выше своих слуг: один из них умел писать лучше, чем он.