Empire of Liberty: A History of the Early Republic, 1789-1815

Но американцы еще не знали о таком повороте событий. В 1802 году до них дошли лишь слухи о том, что Наполеон склонил Испанию к обратной передаче Луизианы Франции, включая, как считали многие, Восточную и Западную Флориду. Для американцев, и особенно для президента Джефферсона, ничто не могло быть более тревожным. Одно дело, когда слабая и дряхлая Испания удерживает Луизиану; "ее владение этим местом, - говорил Джефферсон, - едва ли будет ощутимо для нас". Но совсем другое дело, когда энергичная и могущественная Франция контролирует то, что Джефферсон назвал "единственным местом" на земном шаре, "обладатель которого является нашим естественным и привычным врагом". Поскольку этот единственный пункт, Новый Орлеан, быстро становился местом сбыта продукции более чем половины жителей Америки, в руках французов, по словам Джефферсона, он стал бы "точкой вечных трений с нами". Действительно, сказал Джефферсон американскому министру во Франции Роберту Р. Ливингстону, "день, когда Франция завладеет Новым Орлеаном... . скрепит союз двух наций, которые, объединившись, смогут сохранять исключительное владение океаном. С этого момента мы должны обвенчаться с британским флотом и нацией".26

Для Джефферсона, который ненавидел британцев со страстью, не сравнимой ни с одним другим американцем, это было необычное заявление, но он знал, что Ливингстон передаст его Наполеону и французским чиновникам. Вероятно, Джефферсон никогда всерьез не думал об англо-американском военном союзе, но надеялся, что Наполеон прозреет и поймет, что такой союз не в интересах ни Франции, ни Соединенных Штатов.27 Однако если Франция будет настаивать на обладании Луизианой, "она, возможно, захочет поискать договоренности, которые могли бы примирить ее с нашими интересами. Если что-то и может сделать это, - сказал хитроумный президент Ливингстону в апреле 1802 года, - то это уступка нам острова Новый Орлеан и Флориды". Он подумал, что Франция, возможно, согласится продать эти территории за 6 миллионов долларов, и отправил в Париж своего доброго и верного друга Джеймса Монро, чтобы тот помог Ливингстону заключить сделку.28

Только Монро был достаточно уверен в своей близости к своим соратникам-виргинцам, президенту Джефферсону и государственному секретарю Джеймсу Мэдисону, чтобы позволить ему и Ливингстону превысить свои инструкции и заплатить 15 миллионов долларов за всю Луизиану, около девятисот тысяч квадратных миль западных земель.

Узнав о приобретении, Джефферсон был в экстазе. "Это нечто большее, чем вся территория США, - воскликнул он, - вероятно, 500 миллионов акров". Приобретение Луизианы не только исполняло величайшую мечту президента - иметь достаточно земли для будущих поколений его фермеров, его "богоизбранного народа", но и, по его словам, "устраняло от нас величайший источник опасности для нашего мира". Теперь ни Франция, ни Британия не могли угрожать Новому Орлеану и выходу американской Миссисипи к морю. Тот факт, что Восточная и Западная Флорида оставались за Испанией, не вызывал особого беспокойства, "потому что, - сказал Джефферсон, - мы считаем, что они не могут не попасть в наши руки".29

Покупка Луизианы стала самым популярным и знаковым событием президентства Джефферсона. Она не только положила конец долгой борьбе за контроль над выходом Миссисипи к морю, но и, как ликовал Джефферсон, освободила Америку от колониальных пут Европы и подготовила почву для окончательного доминирования Соединенных Штатов в Западном полушарии.

Большинство федералистов смотрели на это иначе; более того, они были в ужасе от покупки. Луизиана, заявил Фишер Эймс из Массачусетса, была "великой пустошью, дикой местностью, не населенной никакими существами, кроме волков и бродячих индейцев". Он считал сделку катастрофой. "Мы должны потратить деньги, которых у нас слишком мало, на землю, которой у нас и так слишком много". Это было просто устройство, с помощью которого "Императорская Виргиния" могла распространить свое рабовладельческое население на запад, чтобы оставаться "арбитром" всей нации.

Хотя Александр Гамильтон поддержал покупку, не ставя Джефферсону в заслугу ее совершение, он беспокоился о том, как отразится присоединение столь обширной территории на целостности Соединенных Штатов. Смогут ли жители Луизианы с такими различиями в культуре, религии и этническом происхождении стать "неотъемлемой частью Соединенных Штатов", или же территория должна будет остаться постоянной колонией США?30