Empire of Liberty: A History of the Early Republic, 1789-1815

Благочестивые евангелисты по-прежнему верили в сатану-страшилу, но, в отличие от пуритан XVII века, большинство из них уже не считали, что дьявол может овладеть телом человека; овладеть им могли только Христос и Святой Дух, что делало приемлемыми все обмороки, крики и телесные сотрясения подателей. Грех больше не воспринимался как нечто, присущее испорченности человеческих существ, а как некий сбой в воле человека и, следовательно, вполне способный быть устраненным индивидуальным усилием. Даже некоторые кальвинисты-пресвитериане и отдельные баптисты были вынуждены смягчить свою оппозицию арминианству перед лицом неустанных вызовов со стороны верующих в свободу воли; многие из них пришли к убеждению, что внешнее нравственное поведение людей - их "характер" - играет более важную роль в религиозной жизни, чем интроспективное обращение их душ.76

После того как в 1806 году один проповедник заявил простым людям, что каждый человек "считается обладающим изначальным правом верить и говорить так, как определит его совесть, между ним и Богом", религия в Америке стала более личной и добровольной, чем когда-либо. Люди могли свободно присоединяться и менять свою религиозную принадлежность, когда им заблагорассудится.77 Таким образом, они переходили от одной религиозной группы к другой в постоянном поиске знамений, пророков или тысячелетних обещаний, которые могли бы наполнить смыслом их искалеченную жизнь. Поскольку ни одна церковь не была уверена в том, что удержит своих прихожан, конкуренция между сектами стала ожесточенной. Каждая из них утверждала свою правоту; они обзывали друг друга, бесконечно спорили по вопросам доктрины, устраивали толпы, побивали друг друга камнями и разрушали здания собраний.

"Все христианство было разложено, разбито на куски" в этой "огненной печи демократии", - говорил озадаченный федералист Гаррисон Грей Отис.78 Не только традиционные церкви Старого Света были раздроблены, но и сами эти фрагменты разлетались на части, что временами казалось вечным делением. Среди них были не только пресвитериане, но и пресвитериане старой и новой школы, пресвитериане Камберленда, пресвитериане Спрингфилда, реформированные пресвитериане и ассоциированные пресвитериане; не только баптисты, но и общие баптисты, регулярные баптисты, баптисты свободной воли, сепаратные баптисты, баптисты реки Датч, постоянные баптисты и баптисты "двух семян в духе". Некоторые люди полностью разрывали свои связи с церквями Старого Света и собирались вокруг динамичного лидера, такого как Бартон Стоун или Томас Кэмпбелл, который обещал восстановить первоначальную христианскую церковь - именно поэтому их стали называть реставраторами. Другие искатели в итоге образовывали церкви из отдельных общин, а третьи просто слушали в полях странствующих проповедников, таких как эксцентричный методист Лоренцо Доу, который за один только год 1805 года преодолел около десяти тысяч миль.79

Доу был силой природы. Он проповедовал большему количеству людей, путешествовал по большему количеству мест и собирал большие аудитории на лагерных собраниях, чем любой другой проповедник своего времени. Например, в 1804 году он выступил на пятистах-восьмистах лагерных собраниях. Он также писал книги, опубликовав с 1800 года до своей смерти в 1834 году более семидесяти изданий своих работ. С длинными волосами, всклокоченной бородой и растрепанной одеждой Доу культивировал образ Иоанна Крестителя. Однако он не был потусторонним мистиком; на самом деле он был радикальным джефферсоновцем, который гневался на аристократов и поддерживал равенство везде, где бы он ни был. Он осуждал "джентльменов или дворян", которые стремились "владеть страной и чувствовать и действовать больше, чем их значимость". Такие представители элиты считали простых людей "крестьянами", которых они "ставили на один уровень с животными и относились к ним как к низшей расе существ, которые должны воздавать этим господам некую божественную честь, и кланяться, и кривляться, и скрестись".80

РАЗДЕЛИТЕЛЬНЫЕ ЭФФЕКТЫ всей этой фрагментации компенсировались любопытным размыванием теологических различий между конкурирующими деноминациями. "В тот страшный день, когда вселенная, собравшись, предстанет перед Судьей бывших и мертвых, вопрос, братья, - провозгласил Джеймс Макгриди, один из лидеров великого возрождения в Кентукки, - будет звучать не так: "Был ли ты пресвитерианином, сепаратистом, ковенантером, баптистом или методистом? Приняли ли вы Христа и Его спасение, изложенное в Евангелии?"81 Некоторые крайние евангелисты призывали к созданию простой христианской религии, основанной только на основах Евангелия. Они осуждали всю атрибутику организованного христианства, включая даже существование служения.