Эндора

— Здравствуйте, — сказала Катя. — А это существо… где оно? И где Эльдар, мой спутник?

Кадес расплылся в довольной улыбке, словно Катя невольно похвалила то, что он сделал сам.

— Это не существо, — произнес он. — Оно не живое. Это медицинская капсула, я вынужден проводить в ней большую часть дня. И да, это плод моих долгих изысканий и трудов. А сейчас к его услугам прибегает и ваш друг дракон. У него, насколько я понял, сильное растяжение мышц правого крыла.

По воде бассейна пробежала легкая, едва заметная рябь, словно нечто огромное пришло в движение на дне, и Катя почувствовала, как внутренности охватывает холод. Чем бы ни было многорукое уродливое создание, живым существом или каким-то прибором, она не горела желанием увидеть его снова.

А что, если оно просто сожрало Эльдара, пока Катя валялась на полу без сознания? Можно ли доверять этому Кадесу после того, что с ней сотворила его книга?

Кадес понимающе улыбнулся и, взяв Катю под руку, вежливо, но твердо повлек ее к выходу из зала.

— Нет, вашего друга не сожрали, — весело откликнулся он. Катя услышала дробный перестук и, опустив глаза, увидела, что на ногах Кадеса надеты крохотные туфельки на высокой платформе, похожие на изящные копытца. Причудливые цветы и звери, вышитые на них, казалось, двигались и пытались убежать — но, возможно, Кате это просто почудилось от страха и усталости. — И да, мне можно доверять.

— Вы читаете мои мысли, — с неудовольствием произнесла Катя, когда высокие резные двери распахнулись перед ними с мелодичным звоном, и Кадес вывел ее в небольшой обеденный зал. Там проворные темнокожие слуги бесшумно накрывали на стол, выставляя вазы с фруктами и цветами, серебряные горшки и горшочки, от которых поднимался душистый пар, и белые фарфоровые тарелки, расписанные птицами и растениями.

— О, ни в коем случае, — покачал головой Кадес. — Это было бы попросту неприличным, дорогая эндора, неприличным и недостойным хозяина. Но у вас, простите, все на лице написано, а читать с лица дело совсем нетрудное. Однако же давайте присядем и отдадим должное трапезе. Уверяю, вам понравится здешняя кухня.

Он был прав: Катя проголодалась настолько, что опустошила целое блюдо ароматного кушанья, чем-то похожего на плов — конечно, если в плов будут добавлять розовые лепестки и оранжевые зерна неизвестных на Земле растений. Один из слуг с поклоном предложил добавку, и Катя не отказалась. Кадес с искренним удовольствием наблюдал за тем, как она ест: перед ним самим почему-то стояла только маленькая мисочка с бульоном, в котором сиротливо плавал ломтик мяса в компании щепотки сушеных трав.

— Благодарю вас за угощение, — только и смогла выдохнуть Катя, когда слуги убрали тарелки и внесли чарки с дымящимся хмельным варевом и подносы с бесчисленными сладостями. Десерт источал такие умопомрачительные ароматы, что, несмотря на сытость, ей хотелось есть снова и снова. Кадес довольно кивнул.

— Сколь радостно хозяину видеть такой превосходный аппетит гостя, — сообщил он. — Я счастлив, дорогая эндора, что вам понравился этот скромный обед. Как говорят мудрецы, если доктор сыт и удовлетворен, то и больной невольно чувствует облегчение.

Катя покосилась на нетронутую мисочку с бульоном и с искренней заботой осведомилась:

— Вы плохо себя чувствуете?

Кадес печально склонил голову.

— Я умираю, дорогая эндора, — Катя издала изумленный вздох, и он промолвил: — Несколько лет назад подосланный убийца ударил меня ножом, смазанным ядом. Рана моя смертельна, и исцеления нет.

Катя действительно удивилась: Кадес не выглядел больным, тем более, умирающим от яда.

— Поэтому я и создал тот фолиант, который, попав к вам в руки, совершил все эти удивительные метаморфозы с вашей сущностью, — признался Кадес. Слуга бесшумно убрал нетронутый бульон и поставил перед господином хрустальный бокал с водой. — Только эндора, создание, подобное вам, способно управлять смертью. После того, как вы меня исцелите, я с радостью верну вас домой, не забыв и о достойных дарах.

Казалось, Катя давно утратила способность удивляться чему бы то ни было, однако теперь ее изумление было огромным и очень искренним — и удивлялась она самой себе. Человек, расположившийся напротив, был причиной всех ее бед и страданий. Хотела найти виноватого — ну вот он, сидит рядом и не отрицает своей вины. Теперь можно орать на него, кричать, что он взял и разрушил ее жизнь, даже оплеух надавать. Да что там примитивные оплеухи! — это слишком уж просто, арсенал магов был богат на нетривиальные способы выражения неприязни. Но Катя смотрела на Кадеса и не чувствовала ничего, кроме искренней жалости и желания помочь. Это ее и поражало.

— Скажите, господин Кадес, — медленно проговорила Катя. — После того, как я помогу вам, вы сможете вернуть все, как было? Лишить меня магических способностей?