Энергетика истории. Этнополитическое исследование. Теория этногенеза

Взять, например, известный спор о том, является ли национализм уникальным феноменом Нового времени, или он столь же древен, как мир. Большинство учёных утверждают первое, но есть и те, кто придерживается иной точки зрения. Если исходить из существования двух различных концепций национализма, – для спора просто не остаётся места. Если мы ведём речь о культурном национализме, то во все времена люди испытывали естественную привязанность и любовь к традициям, обычаям, ценностям своего народа. И во все эпохи люди прилагали усилия к сохранению привычных им традиций и обычаев. Примеров подобного «национализма» можно найти в истории немало. Вспомним русских старообрядцев, которые ради сохранения некоторых национальных форм русского церковного обряда пошли на разрыв с официальной церковью и государством. В фигуре Марка Порция Катона и возглавляемой им партии, боровшейся за возрождение старинных римских нравов и порядков, явственно просматриваются черты культурного национализма. Можно уверенно говорить о греческом национализме в поздней Византии. Культурный национализм – обычное явление на большом протяжении истории Китая. Такой национализм можно проследить вплоть до самой глубокой древности. Лео Оппенхейм, видный ассириолог, утверждал, что в Ассирии «бесспорно, был силён дух „национального самосознания“, который не раз помогал ей выстоять и при поражениях, и в периоды иноземного господства»[88]. Ассирийские националисты были той силой, которая противостояла культурному влиянию более развитой вавилонской цивилизации. Словом, ясно, что культурный национализм – явление универсальное для всех времён и народов.

Столь же ясна уникальность новоевропейского национализма, которому за пределами данной эпохи не отыщешь ничего похожего. «Национализм сравнительно молод, он появился на рубеже XVIII и XIX веков, в период возникновения демократических движений, когда народы конституировались в нации», – считает германский политолог Ян. И многие другие также связывают появление национализма с Французской революцией, с образованием «третьего сословия» – буржуазии, с развитием капитализма. Напрасно в опровержение данного тезиса приводится пример Жанны д’Арк, другие примеры патриотического поведения в истории. Патриотизм и национализм – явления различные, хотя во многом близкие. Даже если национализм включает в себя патриотизм, то для патриотического сознания национализм совсем не обязателен. Жанна д’Арк была патриоткой, но не националисткой. Патриотизм – это любовь к родине, к своей стране, готовность защищать её от внешней угрозы. Всё это было присуще Жанне д’Арк, – она ненавидела англичан и сражалась с ними, потому что те несли бедствия её родине. Но Жанна вовсе не была демократкой, а ведь новоевропейский национализм – детище либерально-демократической эпохи, предполагает формальное политическое равенство всех членов нации. И к тому же Жанна была вполне равнодушна к языковой проблеме, составляющей, можно сказать, сердцевину новоевропейского национализма, идеалом которого является суверенная государственность на основе моноязычия. Уроженка Лотарингии, Жанна и сама говорила по-французски с акцентом.

Национализм появился во Франции столетие с лишним спустя после гибели Жанны, во времена Религиозных войн, – то был культурный национализм. Он выразился в католическом движении против гугенотства. Во времена Жанны д’Арк к такому национализму не было повода: англичане хотя и разоряли Францию, но не угрожали её культурной самобытности, её вере. Когда же возникла угроза получить на французский престол короля-еретика, парижане сделались консерваторами и вступили в Католическую лигу. Культурный национализм или консерватизм, таким образом, есть реакция на экспансию чуждой культурной среды. Когда угроза миновала, это движение во Франции надолго затихает.

То же самое происходило на Руси. И здесь патриотизм предшествовал национализму. Автор «Слова о полку Игореве» – патриот, он глубоко переживает беды своей страны, зовёт к объединению сил для отражения внешних врагов, – но в его речах нет и следа национальных идей. Внешняя угроза в его время была чисто материальной, физической, а не духовной и культурной: русской культурной самобытности половцы не угрожали. В России, как и во Франции, культурный национализм появляется в стадии надлома при столкновении с чужой культурой. Первый его подъём был вызван польско-католической экспансией против России в годы Смуты. Затем, уже на исходе фазы надлома, культурный национализм сформировал мощное движение против исправления религиозных книг и обрядов по греческому образцу. После раскола в церкви это движение уходит вглубь и как бы незримо существует в недрах официальной России. Новая волна национализма (и в культурной и в новоевропейской форме) уже преимущественно на базе светской культуры поднимается в фазе инерции XVIII–XIX веков в связи с влиянием Европы и экспансией Запада.