Энергия ахно-волн

– А, вон что! Куда ж без этих, – проворчала Клара. – Не вей хандру, Николаша. Лёнечку я не оставлю, хоть подними они цену в два раза! – и критическим взглядом окинула злополучную батарею.

На чёрной от ржавчины трубе наливалась капля. Бесформенный сгусток грязно-коричневой влаги жирел, отвисал брюхом, отрывался от торчащей окалины и возмутительно звонко плюхался в миску. Краска облезла ещё при жизни бабушки, в трёх местах появились мокрые пятна, а значит, и они скоро просочатся.

Под неспешное бубнение «Николаши» о погоде на курортах, Клара немного поразмышляла над тем, что это за бурая жидкость в батарее, откуда, и, главное – куда она течёт. И что гарантийный срок последнего «ремонта» ещё не вышел. А значит, имеет право на гарантийное обслуживание… Чего? Ремонта батареи? Да, наверное, так.

Глава 2. Жилкоммаг

Для похода в Жилкоммаг Клара выбрала самое крепкое платье – бабушкино. Фасон необратимо устарел. Но пошито оно было ещё из той ткани, которая носилась куда дольше нынешних – может «джерси» или «креп» – кто теперь знает? – и ремонту подвергалось примерно раз в год. Новейший текстиль на такое неспособен – после трёх-пяти применений теряет лоск и истирается до дыр. «Чинить» его требуется куда чаще.

А с этим – после «дивного шила»* прошло больше месяца, а платье совершенно новенькое. Ну и что, что фасон. Кто сейчас на это смотрит.

Клара оделась, свернула поблекшие блондинистые кудри в пучок, сложила в бабушкин ридикюль крокодиловой кожи (редкая и очень дорогая вещь!) могуто-камень, кредитку, очки (тоже бабушкины – реальность в них расплывалась, но зато эти курицы на ресепшене смотрели на Клару с уважением), линялую блузку с оторванным рукавом.

– У мусорного контейнера грозовая туча. Не забудь зонтик, малыш, – поспешно объявил Николаша.

Захватила зонтик и «вышла в свет».

Двор стареньких трёхэтажек, расположившихся кружком вокруг огороженной разноцветным штакетником детской площадки, встретил Клару скандалом.

– Неси в свой! – кричала расфуфыренная тау* Грета, преградив мусорный контейнер упёртыми в бока руками. Вокруг неё собралось искрящее частыми короткими молниями тёмное облако. Вон он что! Опять йоты* из пятого в наш контейнер мусор кидают.

– В какой свой?! – визжала в ответ София. – Какой свой?! Я в свой и несу! Тут один контейнер на всех!

– Посмотри кругом, флюрограмма слепошарая! В третьем есть контейнер, в четвёртом есть, в нашем, втором, есть. Заведите себе свой и хоть живите в нём. Вам, засранцам, там даже лучше будет!

Тучка переместилась над Софией и, треснув для острастки, брызнула дождиком. Клара открыла зонтик и, прикрывшись им, прошмыгнула мимо. Стыдно то как!

– Себя помой, тля обкусанная! – истерила подмокшая йота, не собираясь сдавать позиции. – Нам дворник Жилкоммага сказал пока в этот кидать!

– Дворник?! Ха-ха-ха! Ещё бы на ресепшене спросила!

Клара завернула за угол и уже не слышала, что визжала в ответ София. Щёки горели. Нет, в чём-то Грета была права – за каждый вывоз контейнера Жилкоммаг снимал с их карточек немалую сумму. Все знали, что жители пятого дома – одни бедные йоты, и не собирались устанавливать контейнер – просто экономили. Но чтоб вот так ругаться на йоту! Что там о себе Грета думает?! Это позор! Нельзя! Противоречит цивилизованному и гуманному курсу, что держит правительство вот уже больше пятидесяти лет. Это повезло Грете, что бабушка не слышит! Уж она-то устроила бы ей головомойку за такое поведение.

Откуда, кстати, у Греты, такие запасы магии, что она вот так тратит её на скандалы? И ведь не боится откатов*! Занимает весь первый этаж во втором подъезде, одета всегда с колдовской иголочки, а не как все – с дивного шила. Нового любовника завела? Может, даже из Жилкоммага. Или от йоты освободилась? Что-то давно её йоту не видать. «Да нет! – возмутилась собственным мыслям Клара. – Невозможно освободиться от йоты! Если только…» – она сплюнула через плечо злые мысли – ещё не хватало, чтобы они поселились в голове. Листья подорожника, куда попал яд, скукожились и почернели.

«Всегда! Всегда, Клара, помни – с йотой нужно быть терпеливой, – завещала бабушка, и Клара часто повторяла её слова заклинанием. – Господь обделил йот магической силой. Они неспособны к полноценной жизни. Ты не виновата в этом. Они не виноваты. Никто не виноват. Надо беречь и любить свою йоту и жалеть других. Только тогда ты будешь достойной гражданкой общества».

И Клара любила Джорджию. Гошу, как называла её бабушка, а за ней и Клара. Гошеньку. Это было сложно. Но она любила. Иногда из последних сил. Иногда вопреки. И гордилась этим. Гордилась своей йотой. Упрямой, своевольной, бесстрашной, неуправляемой Джорджией. Это она всегда разбиралась с Жилкоммагом.

Но сегодня был другой день. Протёкшая батарея, недосмотренный сон. Клара кипела, как бабушкина перегонная колба с четырьмя горлышками – из каждого свой продукт: жажда справедливости и возмездия, нежность к Гошеньке, любовь к Отечеству, стыд и срам за Грету. Берегись Жилкоммаг!

Время приёма йот ещё не наступило.