«Энергия» - «Буран»

     Ракета выходит из зоны возможных соприкосновений с блоком Я и... наклоняется в сторону полезного груза. Примерно так, как человек, несущий на спине тяжелый рюкзак. У многих это вызвало невольное восклицание. Казалось, что ракета заваливается. Это было небольшим стрессом, но не для динамиков. Наклон ракеты допустим, даже на гораздо больший угол. Система управления с ним бы справилась. Суть этого наклона в том, что двигатели на момент старта находятся в заневоленном положении, безопасном для контакта с блоком Я. По сути этот участок движения неуправляем до включения автомата стабилизации. Чтобы не травмировать нервы наблюдающих, на следующем пуске время включения автомата стабилизации было приближено.

     В этом полете через 3 с двигатели блоков А и Ц переходят в базовое положение полетного режима - включается автомат стабилизации. Через 5 с начинается программный разворот ракеты по тангажу. 6 секунд, начинается программный разворот по крену. "Десять секунд - полет нормальный, двенадцать - полет нормальный...", - слишком медленно, но уверено звучит голос информатора. 14, 16, 18, 20 - нормально. Наконец, 30 секунд. По нашим расчетам, нахождение ракеты на траектории, даже при аварии, уже не принесет никакого ущерба ни стенду-старту, ни другим сооружениям. Сразу возникла мысль: "Все же решение о пуске было правильным". За тридцать секунд полета мы приобрели богатейший объем информации, которого нам хватит на долгое время, для анализа и изучения.

     На 30-й секунде двигатели блока Ц переводятся на дросселированный режим порядка на 30 %. С 39-й секунды дросселируются двигатели блоков А для ограничения продольной перегрузки и снижения аэродинамического скоростного напора. "50 секунд, полет нормальный, 60 секунд, 70 секунд - нормально," - звучит, как молитва. Все, завороженно глядя на экран монитора, видят только эти цифры, но они магические. Это какой-то магнетизм. Голоса внутри каждого: "Ну, лети, лети, дорогая. Еще чуть-чуть..."

     77-я секунда - кончилось дросселирование тяги двигателей блока Ц, они плавно переходят на основной режим.

     Уже 100 секунд все нормально.

     131-я секунда - начинается перевод двигателей блоков А на режим конечной ступени...

     144-я секунда - "есть команда на выключение двигателей блоков 10А и 30А".

     Через 0,15 с - "есть команда на выключение двигателей блоков 20А и 40А".

     145,9 с - "есть отделение параблоков".

     Двигателисты блоков А, многострадальные разработчики РД-170 были уже в числе выполнивших в этом полете свою задачу. Кто-то из сидящих в зале управления захлопал. На него "зашикали" - не положено у ракетчиков радоваться, не достигнув цели пуска.

     В это время стартовая команда уже работала над приведением стенда-старта в безопасное состояние. Немного приглушенно раздавались команды по стартовой связи... Стрелки часов двигались медленно, 224-я секунда, разделение параблоков на отдельные блоки А прошло даже не замеченным. Это было уже не так важно. На общий полет это не влияло. Наконец, 413-я секунда - начинается главное дросселирование двигателей блока Ц. 441-я секунда - начало перевода двигателей РД-0120 на режим конечной ступени. 467,6 секунд - "есть выключение двигателей РД-0120 N1 и N3", через 0,2 секунды -"есть выключение двигателей N2 и N4".

     Через 15 секунд ракета успокоилась - "есть отделение "Полюса"...

     Зал взорвался. Стали хлопать, кричать, были и слезы. Казалось, что ликование длилось всего миг, но руководители пуска недовольно прекращали этот стихийный шум - работа продолжалась. Далее - полет "Скифа-ДМ" и те же работы со стартом.

     Ликующих и плачущих можно был понять. Принято в этих случаях объяснять это состояние бессонными ночами, напряженной работой, в конце концов - гордостью. Все это было, но не это привело всех в дикое изъявление своих эмоций. Эти бессонные ночи, напряженная работа были нормальным трудом создателей такой сложной техники. Этот пуск был одинаково завоеван и стартовиками, и двигателистами, и управленцами, и заводчанами, и работниками министерства, и руководителями, и военными, и гражданскими, и русскими, и казахами, и рабочими, и инженерами, и академиками, и всеми, кто имел к этому отношение.

     В ликовании все же было, как кажется, удовлетворение от завершенного труда. Ну что, например, чувствует спортсмен, который долгим трудом, тренировками достигает рекордных результатов? Захватывающее зрелище - прыжки в высоту с шестом. Вот он разбегается, впереди эта чертова планка. Набирает скорость, все сжимается в какой-то летящий клубок, шест упирается в грунт и... начинается грациозный полет спортсмена. Делая немыслимые для наблюдающего движения телом, руками... - что он думает в то время, когда он медленно и красиво переваливает через планку? Миг приземления уже не в счет. Рекорд достигнут. Взрывается стадион. А что думает сам рекордсмен?