Энергия подвластна нам (журнальный вариант)

Его спутник кажется много моложе. Он сидит, слегка поддавшись вперед, и во всей его фигуре, в уверенно поставленной на широких плечах голове, в улыбке, которая прячется где-то в глубине глаз и уголках губ, чувствуется та особая радость, которую испытывает городской житель, соприкасающийся с природой. На нем спортивная зеленая куртка, перетянутая широким ремнем большого двухрядного патронташа.

Это охотники. Короткие чехлы ружей, высокие резиновые сапоги, без которых нечего соваться к сибирским озерам!

Приехали. Привалом служит крайний, ближний к озеру стог. А солнце все ближе и ближе к горизонту!

Охотники поспешно выпрягают и стреножат коня. Больше о нем думать нечего. Приученный к степным привалам, умный конь никогда далеко не уйдет, сам напьется воды у озера, в камышах, а травы, сочной степной травы, кругом много.

Явно торопясь, они достают ружья из чехлов, вытаскивают из мешков резиновые лодки и накачивают их легкими мехами.

— Ты, Павел Иванович, как планируешь?

Охотник в старой армейской фуражке, усиленно действуя ногой, гонит воздух через похрюкивающий клапан лодки и отвечает:

— Выбирай, Николай Сергеевич, ты — гость!

— Я — на ту сторону. А ты?

— Да я здесь останусь, на прошлогоднем месте, мы люди постоянные.

— Значит, друг другу поможем, птица от тебя ко мне, я от меня — к тебе.

Гость явно опережает хозяина. Его лодка уже лежит плотная и упругая, а сам он, закидывая ружье на ремень за спину, говорит Павлу Ивановичу с дружеской иронией:

— А на завтра остаться никак не можешь? Твое правление без тебя не обойдется? Остался бы!

Павел Иванович, аккуратно складывая лодочный мех, еще больше щурит глаза:

— А кто же в Москве меня бросал? Хорошо тебе, ты свои труды там оставил.

Его друг собирается что-то ответить, но Павел Иванович, набивая карманы гимнастерки патронами, деловито кивает на солнце:

— Смотри, времени-то нет нисколько, через час совсем темно будет.

Николай Сергеевич подхватывает легкую лодку и широким шагом идет к тому месту, где в стене камышей виден узкий коридор. Не оборачиваясь, он кричит:

— Я ночевать в лодке останусь!

— Ладно, мы ваши привычки знаем!

Когда Павел Иванович еще проталкивал лодку через узкий «проплыв» в камышах, впереди грянул резкий дуплет.

— Вот не терпится, стосковался за год! Хлебом не корми, — бормочет друг нетерпеливого охотника.

Богаты жизнью сибирские озера. Плоскими чашами, заросшие матерым камышом, лежат они в вольной степи, давая приют поистине бесчисленной водяной птице. Здесь родина многих десятков пород уток, серого гуся, казарки. А о мелочи — куликах, водяных курочках и прочих — говорить не приходится! Коренные места, выводные…

Изголодавшись по вольному простору, степному воздуху, ружью, гость не пропускает ни одной птицы.

Ему отвечают нечастые выстрелы хозяина, который отмечает дуплеты Николая Сергеевича:

— Дорвался, друже, пали, пали, так ее!

Смеркается, мушки на ружейных стволах уже не видна. Пора на покой.

Часы идут, настала прохладная ночь. Ближе к полуночи начинает освещаться горизонт. Медленно всходит яркая, почти полная луна. Светлы стали озерные воды. Тишина. Степные совы умолкли. Павел Иванович крепко спит под стогом. Слышен только мерный хруст жующей лошади да ее редкие шаги. Часы идут, луна высоко.

— Павел, проснись!

— Что, приплыл? Или комары в камышах доняли?

— Да нет, ты смотри на небо!

На небо действительно стоило посмотреть. Луна не только светила своим холодным одинаковым светом. На диске луны появлялось и исчезало яркое пятнышко, отбрасывая синевато-белый свет. Очертания пятна неуловимо меняли форму. Там, на луне, свет от пятна точно дымился, пятно вибрировало и мигало. Свет то усиливался. то ослабевал. Но он не распространялся повсюду широким конусом. Нет, это казалось направленным лучом прожектора, нащупывающим именно озеро и луг около него. Камыши мгновенно освещались, потом свет ослабевал.

Лошадь перестала жевать и неловкими прыжками подошла к стогу. На озере были слышны тревожные голоса птиц, взметнулись стайки уток.

Вот граница светового луча явственно охватила большую часть озера и часть луга. Дальше, по контрасту, стояла стена мрака. Пятно перестало мигать. Оно казалось имеющим форму круга. Свет стал ослабевать, пятно пожелтело и вдруг сразу исчезло. Луна приняла свой обычный вид. Сделалось очень темно.

— Ну, Николай, спасибо, что разбудил. Такого я еще не видал. Что же это такое?

Перебирая воспоминания своих немалых путешествий и наблюдений, друзья соглашались с тем, что виденный ими феномен ни с чем сравниться не может. В предположениях и догадках прошел остаток недолгой августовской ночи.

— Вот что, дружище Павел Иванович, ты, как хотел, поезжай утром к себе в колхоз. Позвони в район и в соседние колхозы и у себя расспроси, видел ли кто что-нибудь. Расспрашивай дипломатически. Понимаешь? Кажется мне, что свет можно было видеть только с озера. Приезжай в понедельник, да бинокль привези! Не забудь! Я все равно здесь останусь. Буду наблюдать в ближайшие ночи, пока луна.