Энио. Пустыня (СИ)

Бах! Сзади что-то будто взрывается и меня хлёстким ударом откидывает вперёд. Пропоров лицом землю и кувыркнувшись через себя, при этом напоровшись телом на камни перед собой, я всё же сквозь боль смог посмотреть на атаковавшего. Тване стоял предо мной во всей своей безобразной красе. Лишь позже, поинтересовавшись, я узнал, что редко, но бывает старые тване умеют устраивать ловушки, закапываясь под землю. Но в тот момент меня ничего не беспокоило, кроме выживания любой ценой. Монстр встал на задние лапы и взревел стрекочущим голосом, напоминающим шум сотен цикад. Я, преодолевая боль в груди от сломанного ребра, поднялся на ноги, отвернувшись от зверя рядом со мной, потому что смотреть на это ужасное, страшное создание было невыносимо. Но только я поднялся, как эта нелепая помесь бегемота, верблюда и какого-то насекомого, вновь набросилась на меня. Тонкая лапа насквозь пробила моё плечо, припечатывая к земле. Мою глотку разодрал крик агонии, а вторя ему заревело и существо, втыкая вторую лапу мне куда-то в бок. А после, наклонившись, распахнуло свою, воняющую гнилью и крысиным помётом, пасть, обнажив тонкие, крючковатые клыки. Секунду мы смотрели друг на друга и я, одолеваемый сводящей с ума болью и злобой, со всей доступной мне силой ударил железным кулаком прямо в пасть чудовищу. То зарычало и, опустившись ниже, вцепилось челюстью в мою грудь, отдирая куски кожи и мяса. Спустя всего пару секунд я потерял сознание.

Когда я очнулся была уже ночь. Тело не болело, оно вообще не чувствовалось, точно его никогда и не существовало. То что я выжил, было лишь результатом моей бешеной живучести и того, что тване был уже сыт, когда я с ним встретился и просто отдыхал, спрятавшись под землю. Но то, что я был чуть не убит и лежу в одиночестве посреди пустыни и истекаю кровью — это результат моей откровенной тупости и неосторожности. Не хотелось даже плакать и сожалеть о случившемся, я просто лежал и смотрел на мерно перемигивающиеся звёзды высоко надо мной, что постоянно безмолвно и безучастно следят за всем, что творится в этом проклятом мире. Ну, ничего, я ещё похожу на этой земле и лишь потом плюну в небо, оставив на нём самый яркий плевок из когда-либо существовавших, что будет светить до конца времён. Чертыхнувшись, я всё же попытался встать, но только я пошевелился, как всё тело прожгло жутчайшей болью, что невозможно даже описать. Я вновь упал на песок. Ещё с несколько минут я собирался с силами, для повторной экзекуции, в ходе которой должен буду сесть и осмотреться в поисках противника, а потом… я ещё не придумал, будем разбираться по ситуации. В этот раз очень аккуратно и медлительно я, морщась от волн боли, стал садится. С трудом, но справился. Осмотрелся. Никого, только те же трупы гниют под боком. Затем взглянул на собственное тело: множество ран — от мелких царапин, до глубоких и опасных для жизни ран. Смотреть на кровоточащие дыры в своём теле не было сил и я, прикрыв глаза, пополз к своему рюкзаку, лежащему разорванными в клочья тряпками. Сквозь слёзы добравшись до него, заглянул внутрь. Вода вытекла почти вся, еда в порядке, но, где же… а! Аптечка! Вот она, лежит под грудой этого хлама.

Спустя ещё час отдыха и самокопаний, собрался с духом и, встав на ноги, пошёл в сторону дома, тем более что в таком истерзанном виде, нельзя появляться на людях — попусту сдадут работорговцам и разбираться не будут. Ковылял я медленно, из разодранного рюкзака, за моими плечами, то и дело норовило что-либо выпасть. Хотелось без остановки матерится, но сил не было и на это, всё уходило на поддержание вертикального положения и преодоления не отступающей боли. Вероятно, за первый час пути я преодолел расстояние, что раньше бы прошёл минут за десять-пятнадцать. Я начинал отчаиваться.

Так, неторопливой черепахой ползло время. Вот уже взошло солнце, освещая однообразные пески. Днём я, видимо где-то сбившись с пути, набрёл на странные земли, усеянные огромными столбами, покрытыми слоем тысячелетней пыли. Столбы, с острыми выпирающими углами, были высотой около ста метров и плотным лесом усеяли территорию. Может, когда-то это были антенны, управляющие орбитальными станциями, а может это остатки какого-то циклопически огромного корабля, спрятанного глубоко под землёй. В мире ещё очень много такие строений, порой поражающие и разрушающие все представления об устройстве этого мира. Ужасные, восхитительные, пропахшие смертью и древностью — памятники бывшей цивилизации. Я печально выдохнул и, развернувшись, пополз дальше в сторону дома, допивая последние капли сохранённой воды.