Енисей - река сибирская

Строения фактории "Черный остров" прилепились на крутом берегу реки, стесненные безбрежным таежным океаном. Караван тотчас окружили "ветки" — легчайшие лодочки, выдолбленные из древесного ствола. Право, индейская пирога по сравнению с ними кажется довольно крупным судном. Плавать на ветке — большое искусство. Достаточно одного неловкого движения — и вы примете холодную ванну. Но в том-то и дело, что хозяева крохотных лодочек никогда не делают этих неосторожных движений. Ветка в их опытных руках кажется почти живым существом, наделенным необыкновенной подвижностью.

Я сошел на берег в ботинках и тотчас вынужден был вернуться обратно. Тут нужны были сапоги! Казалось, что склон так крут, что на нем не могла задержаться даже небольшая лужица воды. На самом деле весь берег сочился бесчисленными струйками, и ноги вязли в самой настоящей топи. Это тоже "шутила" вечная мерзлота. Но о ней речь будет впереди.

На стене бревенчатого дома фактории кто-то растянул для просушки три свежие шкуры. Две шкуры были медвежьи, а третья вызвала жаркий спор. Механик говорил, что это лошадиная шкура; помощник механика утверждал, что шкура принадлежит корове, которую задрали медведи, поплатившиеся за разбой собственными шкурами. Но тут подошел местный житель и разрешил затянувшийся спор.

— Шкурами любуетесь? — сказал он. — Славные были медведи, мы их недалеко от фактории подстрелили. Да и лось попался просто красавец, одни рога чего стоят.

Между тем охотники, объехавшие на своих быстрых ветках весь караван, вытащили свои суденышки на берег и собрались в кружок. Это были кето, таежные следопыты. Черные грубошерстные кафтаны с яркими нашивками были свободны и просторны. Мягкие сапоги из оленьей кожи, простые, легкие и удобные, делали бесшумными шаги охотника. На поясе кето носили ножи в грубых деревянных ножнах, а за поясом — пестро расшитые бисером кисеты из тонкой замши. Несколько не вязалось с их воинственной внешностью то, что мужчины по-женски повязывали головы платками.

Охотники набили крепчайшим листовым табаком здоровенные березовые трубки, обильно украшенные медью, и комары тотчас улетели восвояси. Да что комары! Медведь, и тот обратился бы в паническое бегство от одного дыма доброго десятка трубок, из которых каждая вмещала сразу пригоршню табаку.

Завязалась беседа. Кето, родной язык которых односложен, хорошо говорят по-русски. Родословную этого небольшого народа надо искать у древних обитателей долины верхнего Енисея. Кето переселились на север позже других племен. В предании об Осиновском пороге скрыто зерно истины. На севере у кето нет родственников. Наиболее близкий им народ — аринцы, или арины, жили далеко на юге и давно уже исчезли с лица земли. Последний аринец умер двести лет назад.

Один крупный исследователь народов Сибири раньше писал о кето:

"Эта группа охотников, совершенно обнищавшая, утратила свой национальный характер, обезличилась вконец и стала на грань определенно выраженного вымирания".

Посмотрел бы этот исследователь на кетские охотничьи колхозы, на школы, в которых учатся дети кето, на здоровую, сильную молодежь, которая уезжает учиться в Ленинградский институт народов Севера, чтобы снова вернуться на родную реку для больших и славных дел!

Кето — искусные охотники и не менее искусные рыболовы. Они очень любят рыбу, и перед гостем, заглянувшим к ним на огонек костра, тотчас появится рыба во всех видах — соленая, вяленая, сушеная, вареная, жареная. Появятся и пресные лепешки, испеченные прямо в горячей золе. Легкая, изящная посуда из коры березы, забавные игрушки, вырезанные из дерева, красивые вышивки, наконец кисеты, затейливо украшенные бисером, говорят о склонности кето к ремеслам. Но главное занятие таежных следопытов — охота.

Об охоте они могут говорить часами. Я едва успевал делать заметки в записной книжке, когда мои собеседники принялись рассказывать о белке и ее повадках.

Белка, по их словам, устраивает гнездо из мелких сучьев, мха, пуха и перьев, иногда делая в нем два отверстия — сверху и сбоку, чтобы в случае нападения какого-либо врага можно было ускользнуть через запасный выход. Впрочем, белка не очень большая домоседка и, отправляясь в поисках корма в далекое путешествие, часто не возвращается к гнезду.

— Слушай хорошо, — говорил, дымя трубкой, один охотник, а другие кивали головой в знак согласия с его словами. — Когда шибко большой мороз, белка вдет к другой белке. Собираются три, пять, десять белок. Понимаешь? Сидят в дупле, греют друг друга.

Вот, наверное, забавная картина — беличье общежитие!

— Белка плавает хорошо, — продолжал охотник. — Тунгуску может переплыть. Когда плывет, хвост кверху держит. Если ветер, волны, хвост намок — пропал, однако, зверь. Вода его сразу хватает, топит…