Енисей - река сибирская

Поэтому Енисей представляет собой границу и между двумя климатическими провинциями: Западносибирской, куда зимние атлантические вихри — циклоны — доносят тепло и влагу, и Восточносибирской, с сухими и холодными антициклонами, с мировым полюсом зимнего холода у Верхоянска и Оймякона, где в котловинах среди хребтов застаивается неподвижный морозный воздух.

На левом берегу Енисея можно часто встретить заболоченную тайгу, где преобладают влаголюбивые пихта и ель; на правом — болот мало, там прочно обосновалась светлохвойная даурская лиственница, самое северное дерево на земном шаре, стойко переносящее морозы.

Любопытно, что даже птицы на берегах Енисея разные. Дупель и серая ворона встречаются только на левом, западном берегу. Зато белая трясогузка и рыжий дрозд облюбовали правый берег и не очень любят летать через реку в гости к пернатым Западной Сибири.

Спокойно, величаво несет Енисей свои воды между гостеприимно раздвинувшимися берегами. Вот и Ворогово — первое крупное село за устьем Каса, обязанное своим возникновением Осипу Цапане, одному из русских землепроходцев. Предание говорит, что это был человек жестокий, но предприимчивый и смелый. Его не испугала суровость климата. Он решил осесть здесь и заняться хлебопашеством, зная, что собранный хлеб всегда можно с большой выгодой продать ратным и служивым людям, которым привозили его за тридевять земель, из-за Урала, Цапаня получил особую грамоту, в которой говорилось, что по царскому разрешению он может "пашни пахать невозбранно, где захочет, и вольных людей на свои земли с Руси призывать, и слободу строить". Цапаня действительно построил Дубческую слободу, превратившуюся позже в село Ворогово.

Сначала дело у Цапани пошло, но потом, как видно из челобитных, стали вороговцы жаловаться, что хлеб сеять в здешних местах никак нельзя: то его "водой вымыло", то "льдом затерло".

Села на севере Сибири совсем не похожи, скажем, на украинские, где вдоль улицы стоят, утопая в садах, белые мазанки с черепичными крышами. В Ворогове много двухэтажных домов, накрепко срубленных из лиственницы: лесу кругом много, была бы охота строить. Все дворы не только огорожены высоким и плотным забором, но и крыты сверху, а внутри замощены деревянным настилом. Это делается не зря. Зимой, когда над Енисеем воет свирепая пурга, крыша над двором предохраняет от заносов. Не будь ее, хозяину иной раз пришлось бы прокапывать во дворе тоннель в снегу, чтобы добраться до сарая или до коровника. Настил во дворе спасает от грязи в осеннее ненастье. Утверждают, что раньше в Ворогове грязь была такая, что нередко увязнувших в ней коров вытаскивали с помощью жердей…

Прежде чем говорить о том, что находит путешественник за селом Вороговым, я должен рассказать одно предание племени кето, населяющего берега реки в этих местах.

Давно это было. Кето жили тогда далеко на юге Енисея. Хорошо им там жилось. Но вот однажды пришли из пустыни великаны-людоеды с желтой кожей и напали на мирных кочевников. Спасаясь от лютой смерти, люди бросились в лодки, и дедушка Енисей понес их прочь от родных мест и от страшных великанов. Великаны не умели плавать и боялись воды. Видя, что добыча от них ускользает, они пошли на хитрость — забежали вперед и, собрав все горы на сто верст вокруг, сложили из них такую крепкую стену, что даже дедушке Енисею не удалось ее пробить. Разлился он вширь, тщетно ища выхода. Люди плачут, а людоеды радуются: теперь, мол, полакомимся. Но не тут-то было! Нашелся среди беглецов богатырь Алба. Схватил он топор и рассек им каменную стену: всякий знает, что на доброе дело у человека силы прибавляются. Хлынул Енисей в щель, прорвался и унес людей еще дальше на север. Здесь и поселились кето и живут до сих пор. А то место, где пришелся по Енисейскому кряжу удар богатырского топора, называют теперь Осиновским порогом…

Сначала мы увидели, как наш "дедушка" разлился вширь на целых пятнадцать километров, ища прохода в каменной стене. Караван шел мимо бесчисленных островов. Лоцман сказал, что таких островов перед порогом семьдесят семь. Но в предании о них почему-то ничего не говорилось.

Конечно, я не уходил с мостика, собираясь получше рассмотреть то место, по которому пришелся удар богатырского топора. Река между тем ускорила свой бег, и мы мчались теперь между красными и белыми бакенами, которые стояли очень густо, ограждая подводные препятствия. Да, рано обрадовались людоеды! Вот оно, ущелье в камне, где вода подхватила челноки кето и унесла их на север.

Видны громадные водовороты, из которых вдруг выбрасываются столбики воды, тут же рассыпающейся брызгами. С вершин береговых скал летят вниз водопады. Кое-где под ними видны полоски льда, не успевшего растаять. Издалека кажется, что водопад замерз на лету. В ущелье мрачно, сыро и холодно. Всей своей мощью уже давно отвыкший от препятствий Енисей грудью бросается на правый берег, бьет в него, резко поворачивает и мчится к левому. Тут на его пути высится скалистый остров. Вместе со струями воды наш караван несется прямо на него.