Енох

 И позвал Господь грозного ангела и поставил рядом с Енохом. От ангела шел холод, какого на земле не бывает. Ангел сказал Еноху:

 "Еноше, я остужу лицо твое, чтобы чада твои могли смотреть на тебя, когда ты сойдешь на землю..."

 - О, господин! - воскликнул уродец Ир. - Когда Енох говорил об этом, лицо его сияло чистотой и жалостливой любовью к окружающим его людям. Черты его как бы стали ускользать в неопределенности, но я продолжал видеть выражение кротости, жалости и любви.

 - И любви? - переспросил Тувалкаин с легкой издевкой.

 - Ангел остудил Еноха наложением рук. Енох говорил: "И вот, чада мои, я снова среди вас. Я расскажу вам, что видели очи мои и что слышали уши мои. Вы слышите от человека, а я слышу от Господа. Когда я спустился на землю, был мне голос от Него:

 "И помни, Еноше, никто не взойдет на небо прежде вочеловечившегося Бога, ибо та высота, на которую вознесли тебя ангелы, только для людей - небо".

 - Какого Бога? - переспросил Тувалкаин.

 - Кажется, вочеловечившегося, господин. Но я не уверен.

 - Новая сифитская сказка. Не мой ли братец придумал ее для них?

 - Что вы сказали, господин?

 - И что же, никто из домашних не смел прервать Еноха, пока он проповедовал?

 - Сепфора, жена Еноха, поднялась на крышу с корытом белья. Когда она натягивала веревку, я, господин, заметил... мне показалось, что она с досадой посматривает на мужа.

 - И все?

 - Все, господин!

 Отходя к двери, Ир стал судорожно кланяться спиной вперед.

 - Ты куда? - усмехнулся Тувалкаин. - Я тебя вызвал не для того, чтобы послушать о блаженствах Еноха. - Тувалкаин молча прошелся по библиотеке. - В горах, ближних к землям Иавала-скотовода, работают наши жрецы - искатели руд. Пошли им ворона.

 - Что должно быть в послании, господин?

 - Они должны обследовать каждое ущелье, каждую расселину, каждую пещеру!

 - И что они должны найти, господин?

 - Оставленное жилище одинокого человека.

 - Не понимаю, господин.

 - А тебе и не к чему все понимать, урод!

 14. Не успели затвориться двери за Иром, как тут же растворились, и привратник сообщил Тувалкаину:

 - О, господин! В твой дом явился скульптор Нир. Прикажешь впустить?

 Нир с порога приветствовал Тувалкаина:

 - Мир тебе, господин! - И прижал правую руку к сердцу, и поклонился, чем очень удивил Тувалкаина. Бакенбарды Нира были приглажены, длинные волосы аккуратно причесаны.

 - Приветствую и я тебя, - сказал хозяин, выжидающе и с любопытством глядя на скульптора, понимая, что тот пришел по поводу писаницы в заброшенной штольне. - Ты сегодня весь какой-то верноподданный, это так на тебя не похоже.

 - Я пришел просить твоей милости, господин! - своим видом Нир показывал сильное волнение, даже робость, но Тувалкаин не верил ему.

 - Ты продолжаешь меня удивлять, Нир, - сказал Тувалкаин доверительным тоном. - Я слушаю тебя.

 - Господин! На днях ты говорил со мной на площади. - И желая польстить Тувалкаину, сказал: - Ты возвращался с заброшенных штолен - известны твои заботы о нас! - и все-таки остановился, чтобы поговорить со мной о моей работе.

 Тувалкаин кивнул и подумал: "Тогда ты не казался таким верноподданным, и в твоих глазах было больше дерзости, чем почтения". Но не сказал об этом, а сказал:

 - Ты еще выронил зубило из рук.

 - Я выронил его, господин, когда ты сказал, что обследуешь заброшенные штольни... Я пришел просить милости... В одной из штолен - тайный вход в пещеру, а там на малахитовой глыбе я выбил историю каинитов.

 - За что же ты извиняешься? Что плохого в том, что ты выбил историю каинитов?

 - Она несколько отличается от тех, что я выбивал в городе! Там есть иероглиф, на котором... Каин убивает человека, очень похожего на себя... Господин, я был тогда сослан и обижен, на мою обиду наложились и пергаменты Иавала-скотовода. И я сделал то, что я сделал.

 - Кто выполнял за тебя твою норму в шахте?

 - Я умоляю не наказывать их, господин! Я был обижен и от обиды смел. Они подчинились мне!

 - Не выгораживай их, Нир! Я немного знаю тебя. Ты можешь бунтовать своим творчеством, но подчинять людей не в твоих силах.

 Нир низко опустил голову. Тувалкаин задал ему такой вопрос:

 - Ты искренне раскаиваешься в том, что сделал в заброшенной штольне, или хочешь избежать наказания?

 - Я раскаиваюсь, господин! Особенно теперь! Вы дали мне возможность реализовать себя в камне.

 Тувалкаин глубоко кивнул, скрывая неудовлетворение, а вслух сказал:

 - Я видел твою роспись на малахитовой глыбе, Нир. - Голос его был строг. - И знаешь, что я хочу сказать тебе? Я не увидел там лжи. - И долгим взглядом посмотрел скульптору в глаза. Тот растерянно улыбнулся.

 - Я не понимаю, господин!