Енох

 - Не помешает, - уверенно пропел Тувалкаин. А уродец вздрогнул, увидев на полке черный голыш, говорящий голосом господина. Именно этот камень много лет назад нашел Тувалкаин на выходе из шахты, неподалеку от земли Еноха. - Более того, много более, - в каждом доме, где побывал Енох, должна пропасть какая-нибудь вещь. Мы должны освободить сифитов из-под влияния Еноха. И его бредней. Где-то и перестраховаться.

 - Правильно ли я понял, господин, что я должен тайно пробраться в дома сифитов, которые посетил Енох, и украсть что-нибудь из утвари или одежды. - Уродец Ир ожидал, что господин, как обычно, протестующе поднимет руки и скажет: "Я этого не говорил", но услышал голос Тувалкаина:

 - Ты правильно все понял, урод! - По губам господина уродец Ир догадался, что Тувалкаин говорит не то, что он слышит, но переспрашивать не решился.

 24. Степенный спуск ступенек в подземный храм когда-то вызывал в Тувалкаине чувство придавленной робости - теперь, облаченный в жреческие одежды, он шел спокойно, уверенный, что совет жрецов-патриархов согласится со всем, что ему предложат. В последние десятилетия патриархи дозволяли делать то, что сам для себя Тувалкаин давно уже решил. Ламех однажды сказал сыну: "Ты нашел для них идеальную тюрьму".

 Дверь неожиданно выпустила Тувалкаина на балкон внутри мрачного храма. Выгнутая полукругом задняя стена имела пять ниш, расположенных на разной высоте. В них восседали жрецы-патриархи. Возле каждого стоял влитый в доспехи воин с горящим факелом. Жрецы в белых капюшонах были точно на одно лицо: с большими выпуклыми лбами, с нездоровой бледностью, которую Тувалкаин видел только у заключенных в шахтах.

 На вершине пятиугольника восседал Енох-каинит. Чуть пониже, на равном удалении от него - Ирад и Малелеил. Еще ниже, но ближе к Еноху-каиниту по вертикали - Мафусаил-каинит и Ламех, отец Тувалкаина. Давно было замечено: если мысленно продолжить стороны пятиугольника, на вершинах которого восседали жрецы-патриархи, то линии, пересекаясь, образуют пентаграмму, двумя лучами смотрящую вверх.

 Речь Тувалкаина была записана на папирусе, и потому многие знали, что он начал ее со слов о строительстве нового города на границе с землями сифитов. Всматриваясь в бледные лица патриархов с выскобленными старческими подбородками, Тувалкаин в конце своей речи сказал:

 - ...и прошу вашего благословения начать строительство нового города, который послужит делу объединения всех верований и культов, делу объединения всех детей Адама.

 Последовало неопределенное молчание. Никто не решался заговорить прежде Еноха-каинита, но тот молчал. Тувалкаин, ожидая, чуть прислонился к лире, неубранной со вчерашнего, когда Иавул-музыкант услаждал патриархов своим новым гимном. Тувалкаин смотрел на воина, стоящего рядом с Енохом-каинитом, точнее - на меч воина, устало и тяжело висящий в ножнах на бедре. "Один из таких мечей был затуплен о Каина", - подумал Тувалкаин и заговорил, будто получил согласие:

 - Начало строительства намечено отметить совместным служением. Уидолов наших богов будет сооружен жертвенник, который используют сифиты в своем примитивном пастушеском культе. И этой объединенной службой испросим у богов...

 - И кто же будет служить со стороны сифитов? - глухо спросил Енох-каинит, хмуро и недовольно. А Тувалкаин подумал: "У Еноха-каинита лет сто назад появилась дурная привычка где надо и не надо вставлять фразу "город моего имени", точно его заслугой было то, что Каин назвал город именем сына. "И теперь он, пожалуй, боится, - думал Тувалкаин, - что на земле появится город, про который ему нельзя будет сказать "город моего имени". - Мне повторить свой вопрос? - строго сказал Енох-каинит.

 - Со стороны пастухов, возможно, будет служить Мафусаил-сифит, сын Еноха-сифита, - подал басовитый голос Ламех. И маскоподобная усмешка застыла на его круглом лице. - Есть свидетельство доглядчиков, что Мафусаил-сифит приобрел оружие в городе и совсем скоро пригонит скот для расчета. Предъявить обвинение труда не составит... Потом Тувалкаин выступит его освободителем и попросит Мафусаила совершить жертвоприношение по пастушескому культу.

 - А если не согласится? - спросил Енох-каинит.

 - Если не согласится... - Маскоподобная усмешка перекосорылила лицо Ламеха. - Полезет в шахту добывать руду.

 - Я не об этом! - строго прервал Енох-каинит. - Кто будет отправлять пастушеский культ при закладке нового города?

 - Верховный жрец, - обратился Тувалкаин со всем подобострастием, на какое был способен через свое раздражение. - Есть одна задумка... У меня большое подозрение, что Енох-сифит, который после своего возвращения (усмешка) так активно выступает против объединения религий, подвергся внушению со стороны нашего отщепенца Иавала-скотовода. Он сделал Еноха орудием своих разрушительных идей. - Тувалкаин достал из набедренника пергамент и показал жрецам-патриархам. Очень многое из проповедей Еноха-сифита записано Иавалом в добытом нами пергаменте. Кстати, еще незаконченном.