Энрико Карузо

Однажды вечером Карузо должен был заменить баритона в прологе к опере “Паяцы”. Как-то он уже пел вместо тенора Пагани, чтобы не сорвать спектакль в салернском театре Коммунале. На этот раз ему предстояло сделать то же самое, но в более ответственной партии. Карузо спокойно оделся, тщательно загримировался, вышел к рампе и пропел знаменитую арию, как настоящий баритон, вызвав общий восторг и восхищение зрителей, несмотря на меры предосторожности узнавших его по характерным голосовым приметам. После этого он спел свою партию тенора. Этот спектакль - незабываемая страница в летописи театра Метрополитен.

В другой раз он заменил немецкого тенора, заболевшего в середине спектакля. Положение было критическим и сложным даже для музыкального Карузо, который уже поужинал в веселой компании и успел осушить полбутылки вина. В это время к нему и обратился с горячей просьбой директор театра. Правда, в резерве у директора были другие теноры, но они нетвердо знали роль и боялись провалиться. Заболевший тенор, бывший неплохим актером, со своей стороны напрягал все силы и держался как настоящий вагнеровский герой до окончания акта. На большее у него не хватило бы сил. Вскоре приехал Карузо. Его с нетерпением ждали в дирекции. Карузо тут же направился в артистическую уборную. Вслед за ним вошли Гатти-Казацца и дирижер, с трудом дотянувший до конца акта. Оба они сразу заметили, что Карузо не только плотно поужинал, но и хорошо выпил. Крайне озабоченные, они обменялись беспокойными взглядами, говорившими, видимо: “Куда ему петь? Это будет провал!” С низко опущенной головой, бледные, они молча вышли из уборной Карузо, совершенно уверенные в близком фиаско. Один направился в кабинет, другой - в свою закулисную комнату в ожидании начала следующего акта.

Карузо тоже знал, на какой риск он идет. Но, бросая вызов судьбе, он скоро вышел из комнаты с дымящейся сигаретой в зубах, спокойный и невозмутимый, как Иоанн Креститель. Он решил петь, чего бы ему это ни стоило.

Карузо пропел оставшуюся часть оперы властно и непринужденно на удивление и восторг всем, кто был в курсе дела, под несмолкаемый гром аплодисментов публики.

На следующее утро его ожидала приятная неожиданность - большой серебряный кубок с золотой отделкой, подарок от Метрополитен-опера в знак восхищения великим итальянским артистом.

Карузо рассказывал все эти интересные истории моему дяде Маркетти в 1917 году. При этом он шумно, по-детски смеялся, от его облика веяло силой, здоровьем и сердечной добротой.

Рассказывал он и другие истории. Один итальянский эмигрант открыл на окраине Нью-Йорка маленький бар. Ему довольно трудно было привлечь постоянных посетителей в этот район. Чтобы завоевать клиентуру, он прибег к довольно странному способу - повесил у дверей бара фотографию с надписью: “Пою, как Карузо”. Народ останавливался и посмеивался, но некоторые все-таки заходили, чтобы послушать пение. Новоиспеченный подражатель пел как мог, аккомпанируя себе на гитаре. Благодаря своей изобретательности он стал сводить концы с концами.

Однажды и Карузо зашел в ресторанчик. Он попросил хозяина спеть, потом поблагодарил его и оставил некоторую сумму денег, кажется пятьдесят долларов. Может быть, этой суммы было и недостаточно для широкого ведения дела, но она поддержала неудачливого земляка в начале его карьеры.

Вечером 10 декабря 1910 года в театре Метрополитен была поставлена опера Пуччини “Девушка с Запада”. В спектакле участвовали Энрико Карузо, Эмма Дестинн, Паскуале Амато, Адам Дидур, Антонио Пини-Корси. Дирижировал Артуро Тосканини. На премьере присутствовали Джакомо Пуччини со своим сыном Антонио, автор одноименной драмы Давид Беласко, издатель Тито Рикорди и власти большого американского города.

Премьера прошла в самой торжественной обстановке. В театре царила атмосфера, какая бывает только по большим праздникам. Зал был переполнен до предела, а перед зданием стояла огромная возбужденная толпа опоздавших и безбилетников. Спекулянты подняли цены на билеты в четыре-пять раз.

Триумф был полный и для артистов и для авторов, несмотря на то, что были лишь две репетиции. Неистовствовавшая публика двадцать четыре раза вызывала дирижера и исполнителей. “Карузо заставил толпу обезуметь от восторга”, - писал флорентинец Марио Фантини, являвшийся тогда костюмером Карузо. Цены на следующий спектакль были удвоены.

После незабываемых выступлений в новой опере Пуччини Карузо покинул Нью-Йорк и отправился в Мехико, а оттуда в Гавану, где его ждали с нетерпением. Он выступил там и с многочисленными концертами, один из которых был дан в пользу итальянских шахтеров, попавших в беду.

26 октября 1912 года Карузо начал свое стремительное турне по городам Европы (вместе с Фаррар). Он пел в Венгрии, Испании, Франции, Англии и Голландии. В этих странах, как в Северной и Южной Америке, его ждал восторженный прием радостных и трепетных слушателей. Никого они не принимали так, как Карузо. Этим он был обязан своему голосу, своему искусству.