Энстадская бездна

Аделард легким движением плеча освободил себе место за веслами. И лодка сразу пошла значительно быстрее, причем не стуча уключинами, не хлопая лопастями весел по воде, и время от времени не окатывая нас множеством брызг.

— Табань, Лард, кажется это здесь.

Вон одинокая пальма на берегу, вон там торчит из воды камень и совсем уж далеко, на севере, на фоне неба выделяется горный пик. Любой навигатор скажет, что точнее, чем по трем пеленгам, место не определишь.

— Энди, бросай якорь.

— Ты что, тише не можешь? — теперь злым шепотом на него накинулись сразу трое: я, Аделард, и присутствующий в лодке четвертым Гвенаэль.

Ансельм плюхнул в воду якорь — плоский овальный камень с отверстием посередине — так, что даже на корме брызгами окатило.

— Лард, дай свой фонарь.

У меня и свой есть, тоже работы Древних, и тоже не боящийся воды. Но фонарь Аделарда отличается тем, что свет у него можно регулировать. А под водой, если придется им воспользоваться, лишний свет ни к чему, рыбы создания любопытные, со всей округи на него соберутся. И среди них попадаются совсем небезобидные экземпляры, не говоря уже об акулах. Что еще важно, фонарь Ларда тоже умеет вспыхивать как тысяча солнц. Помехой не будет: такой необыкновенно яркой вспышки любая тварь испугается. Главное, потом самому не спутать где верх, где низ.

— Капитан, может быть, с вами?

— Нет, Аделард, наверху ты нужнее. Почувствуешь, что веревка дергается часто-часто, вытаскивай меня как можно быстрее.

'По крайней мере, хотя бы часть успеете вытащить, чтобы могилка на берегу осталась. Будет куда одной синеокой красавице прийти всплакнуть'.

— Удачи, капитан!

'И какой он все же негодяй, этот Ансельм! — поражался я, чувствуя, как тянет меня за собой на глубину камень. — Понятно, что без удачи нигде не обойтись, но зачем же орать так громко? Ночь, тишина, полное безветрие — шороха не услышишь и вдруг этот вопль. Он как будто специально все делает, чтобы Николь проснулась'.

В воде оказалось темнее, чем я рассчитывал, но дно, покрытое светлым песком, с темными пятнами камней, все же просматривалось. 'На кораллы бы лицом не напороться', - на всякий случай я вытравил еще веревки. Когда камень ткнется в дно, это сразу почувствуется, и у меня будет достаточно времени, чтобы повернуться ногами вниз.

Ну вот, наконец, и оно. Ступни коснулись песка, под одной из них почувствовалось что-то упругое, и будь я наверху, непременно бы выругался от неожиданности, а то вскрикнул. Оглядевшись по сторонам, я так и не понял: тот ли это место, не то, и те ли это камни, под одним из которых и заприметил раковину. Подгреб к ним, цепляясь за дно, стараясь, чтобы веревка не дергалась. Иначе примут за призыв о помощи и выволокут меня, полного возмущения, наверх. А на второй заплыв решимости у меня может уже и не хватить. В сотый раз пожалел о том, что не попросил у Свэла чудесный амулет, ради своего брата он вряд ли смог бы мне отказать.

Не удержался, засветил на миг фонарь, испуганно дернулся, когда увидел на расстоянии протянутой руке рыбью морду с огромными глазами, глядевшими на меня откровенно нагло — как я ее раньше-то не замечал? Тут же погасил фонарь, и сунул руку под камень. Снова дернулся, почувствовав что-то твердое и сколькое: вдруг мурена? Они любят такие укрытия. Нащупал раковину, прижал ее к себе и пустился наверх, стараясь не поддаваться панике: почему-то казалось, что снизу меня кто-то преследует. Вынырнул у самого борта, запоздало подумав, что Энди может заорать от моего неожиданного появления, но обошлось.

— Возьми ее, Аделард, — протянул я раковину, держась за борт другой рукой.

Раковина выскользнула, но Энди успел поймать ее у самой воды.

— Хоть какая-то от тебя польза, — прошипел Гвенаэль.

Взобравшись в лодку, я долго тряс головой, прижимая ладонь к уху, пытаясь избавиться от попавшей в него воды: когда погружался, забыл от волнения надувать щеки. Парни склонились над раковиной.

— Ну что там, есть хоть что-нибудь?

Раковина определённо не та, что я видел при свете дня: и больше в размере, и расцветка светлее. Но размеры как раз ни о чем не говорят, жемчужина либо будет, либо ее там не окажется. И то, что раковина светлая, не очень хороший знак: надежды, что в ней окажется нужная мне жемчужина, мало.

— Есть, капитан. — на это раз Энди говорил едва слышно. — Целых три. И все они многоцветы.

— Ну-ка, ну-ка! — раздвинул я их.

Многоцветы бывают разными. Некоторые из них как будто бы и имеют разные оттенки цветов, но мутные, неправильной формы, и стоят они не дороже обычных, а то и меньше. Впрочем, как и выглядят.

На створке раковины действительно лежали три жемчужины, две поменьше, одинакового размера, и третья. Крупная, даже при слабом свете фонаря переливающаяся всеми оттенками цветов.

— Какие красивые, — протянул Ансельм, тыча в одну из них пальцем. — Повезло вам, капитан!