Enter

С другой стороны, можно было предположить, что после оглушительного успеха своих акций АТР возьмет паузу, чтобы усложнить расследование. Все зависело от структуры группы, от того, кто ею руководил и в чем заключались его мотивы. Ведь за нарочитой рациональностью поступков наверняка прятался глубинный мотив, одна из трех основных движущих сил практически любого преступления: тщеславие, месть или страх.

Она очнулась от своих размышлений, когда Айзенберг и Бен вернулись в офис. По их лицам Клаудия поняла, что разговор не удался. Однако она спросила, нет ли новых сведений.

— Тип чуть в штаны не наложил, — сказал Бен. — В глубине души он считает, что АТР правы, но боится в этом признаться.

— Ты думаешь, он связан с АТР?

— Напрямую — нет. Но у него рыльце в пушку. Когда я сказал, что преступники, вероятно, вдохновились его докладом, он разозлился.

— Он, понятно, беспокоится о своей репутации, — возразил Айзенберг. — Очевидно же, что в такой ситуации каждый, кто высказывается критически о технологическом развитии или указывает на исходящие от него опасности, причисляется к террористам. АТР подложила свинью своим же единомышленникам, если хотите знать мое мнение.

— Как скажете, шеф, — ответил Бен и сел за свой стол, демонстрируя желание закончить разговор.

Ощущение Клаудии, что он что-то скрывает, усилилось.

— Господин Клаузен, не звонили из приемной директора Хинтце по поводу встречи? — спросил Айзенберг.

— Еще нет. Сейчас им напомню.

Пока Йаап звонил в приемную Хинтце и согласовывал встречу, на которой Айзенберг рассказал бы о разговоре с Ангессером, Бен вышел из офиса, чтобы выпить кофе. Клаудия пошла за ним. К счастью, в небольшой кухоньке никого не было, и Клаудия могла поговорить с ним с глазу на глаз.

— Бен, что случилось? — спросила она прямо.

Его и без того неприветливая физиономия окаменела:

— А что такое?

— Ты знаешь, я разбираюсь в людях. Тебя что-то гнетет. Всего лишь вопрос времени, когда Айзенберг это тоже заметит.

— Со мной твой номер «я-ходячий-детектор-лжи» не пройдет. Я в эту чепуху не верю.

— Никакой это не номер. Это моя работа — понимать, что происходит в головах людей.

— Называй, как хочешь, но в мою голову никому не залезть, тем более — тебе! В конце концов, есть права личности, даже у полицейских. Так что отвали со своим психодерьмом!

— Я не собираюсь тебя ни в чем переубеждать. Только предлагаю тебе помощь.

— Огромное спасибо, но даже если бы мне и нужна была психологиня, к тебе я бы ни за что не обратился.

Неуклюжая попытка задеть — отчаянная защитная реакция.

— Как знаешь. Только имей в виду, что Айзенберг нам доверяет. Доверие, словно дерево, растет годами, но рухнуть может за секунду.

— Айзенберг тебя подослал почитать мне нотации? Если у него ко мне есть претензии, пусть сам скажет!

— Нет, Айзенберг не знает, что ты что-то скрываешь. Пока не знает.

— Это угроза? — спросил Бен холодным тоном.

Клаудия почувствовала, что дошла до черты, переступить которую значило разрушить отношения с коллегой на долгое время.

— Не говори ерунды! Но помни, что он не дурак. Наверное, он чувствует, что ты утаиваешь от него нечто, и просто ждет, когда ты признаешься. Что бы ты ни скрывал, я уверена, он поможет тебе с этим справиться.

— Огромное спасибо за твой совет, Клаудия. А вот мой совет тебе: иди куда подальше…

До конца дня они не разговаривали. Клаудия с облегчением пошла домой. По пути купила продуктов. Когда она пришла домой, то застала мать сидящей у телевизора.

— Привет, мама! Я вернулась.

Ответа не последовало.

Она положила колбасную нарезку и молоко в холодильник и зашла в гостиную. Мать сидела перед телевизором, впившись пальцами в подлокотники кресла. На экране мелькали новости. Брали интервью у пресс-секретаря службы безопасности полетов.

— Мама? Что там?

Мать в оцепенении глядела на экран. Ее глаза были стеклянными.

— Мама! Поговори со мной!

Мать с трудом оторвала взгляд от телевизора.

— Началось! — сказала она.

— Что началось?

— Машины захватывают власть!

О нет!

— Что за глупость! Парочка террористов сорвала парочку полетов с помощью радиоуправляемых игрушек. Это еще ничего не значит!

— Это предупреждение. По телевизору так сказали. Эти люди хотят предупредить нас о том, что машины отнимают у нас власть!

Клаудия заставила себя сказать непринужденно:

— Это какие-то сумасшедшие фанаты теории заговоров. Они просто привлекают к себе внимание.

— А что если они правы? Повсюду эти компьютеры, кто знает, что они замышляют? Они же круглосуточно следят за нами!

— Компьютеры не умеют думать, и у них нет собственной воли. Они делают то, что говорим им мы.

— Ха! Сколько раз я слышала, как ты ругалась на свой ноутбук, когда он не делал того, что ты хотела. Но это уже не важно!

Клаудия испугалась.

— Что ты хочешь сказать?

Не дожидаясь ответа, она бросилась в свою комнату. Обстановка была без излишеств: скромное рабочее место, книжная полка с научной литературой, шкаф для одежды из IKEA, диван, на стенах — репродукции Кандинского и Миро в рамках. «Как в приемной зубного врача», — заметила Адриана, когда в первый раз пришла к подруге в гости.