Enter

— Да. Мы часто получаем заказы на разработку из игровой отрасли. Кажется, задача заключалась в наращивании интеллекта противника, за которого играл компьютер, в некой военной симуляции, чтобы придать игре большую реалистичность.

— И из-за чего они поссорились?

— Насколько помню, Ангессер опасался, что наши разработки могут попасть в плохие руки.

— В плохие руки? Компьютерная игра? — удивился Айзенберг.

— Алгоритмы, которыми виртуальный танк автономно управляется в игровом бою, можно применять и в реальности, — объяснил Варнхольт.

Он задумался и спросил:

— Возможно ли, что тогда речь шла вовсе не о компьютерной игре?

— Что вы имеете в виду? — спросила Гильберт.

— Можно предположить, что заказчик на самом деле поручил им разработать не компьютерную игру, а систему управления дроном. Что игра была всего лишь предлогом, и за фирмой скрывался военный концерн. Не исключено, что Ангессер, узнав об этом, отказался участвовать в работе.

— Мне эта версия кажется надуманной, — вмешался Кох, который, очевидно, не хотел довольствоваться ролью слушателя. — В ее подтверждение нет никаких улик.

— Интересная мысль, — проигнорировала его замечание Гильберт, с любопытством глядя на Варнхольта. — Как бы то ни было, причиной ссоры и в итоге увольнения Ангессера было его несогласие с моральными принципами Меллека.

— У него были серьезные основания? — спросил Айзенберг.

— Каждое новое научное открытие, каждая технология могут быть использованы во вред. Создав вакцину от оспы, вы создали возможность использовать ее как биологическое оружие. В случае с искусственным интеллектом — точно так же. Нет сомнений в том, что в будущем в военных конфликтах будут все шире применяться дроны, которые смогут действовать во многом самостоятельно. Но вместе с тем интеллектуальные системы сделают наши автомобили и самолеты более безопасными, наши дома — более экологичными, наше производство — выгоднее, наши системы диагностики — надежнее, а знания — доступнее для всего человечества. Да, предостережения Ангессера о последствиях нашей работы были небезосновательны, однако они никогда не служили поводом остановить ее.

— Однако стали поводом вышвырнуть его, — сказал Варнхольт.

— Истинная причина заключалась, думаю, в том, что Меллек не терпел критики в свой адрес. Я хорошо помню, как говорила с ним, упрашивала дать Ангессеру второй шанс. Но разговаривать с Вальтером было бесполезно, он находился в шаге от паранойи и подозревал собственных сотрудников в саботаже.

— Значит, вы допускаете, что Ангессер спустя годы мог убить Меллека? — подытожил Айзенберг. — Потому что боялся, что те разработки будут использованы военными для создания умных роботов?

— Не исключено, — согласилась Гильберт, — даже если мне крайне трудно представить себе Ангессера в роли убийцы. Он был спокойным, можно сказать, робким человеком.

— Такие чаще всего становятся убийцами, — вмешался Кох.

Варнхольт пренебрежительно хмыкнул.

Гильберт не обратила внимания на ремарку Коха.

— Я не понимаю одного. Почему убийство произошло сейчас, после того, как вы поговорили с Ангессером.

— Думаете, тут есть связь? — спросил Айзенберг.

При мысли, что разговор с Ангессером стал спусковым крючком, по его спине пробежали мурашки. Однако довольно часто преступник решался на убийство, оказавшись загнанным в угол.

— Не знаю. Хронология событий говорит об этом. Но здесь вполне может быть и совпадение.

— Я не очень понимаю вашу мысль, — снова напомнил о себе Кох. — Зачем этому Ангессеру убивать Мел-лека после того, как главный комиссар Айзенберг его допросил?

— Потому что он испугался, что Меллек его выдаст, — ответил Айзенберг. — Вероятно, Меллек знал про него что-то, что указало бы на его связь с АТР. Предположим, так оно и было, и Ангессер был членом АТР. Наш разговор загнал его в угол. Вдруг он понял, что Меллек может его разоблачить, и решил его убить. Может быть, он действовал в состоянии аффекта.

— Где именно Меллек мог перейти дорогу Ангессеру, если ваша теория верна? — спросил Варнхольт. — Они ведь не общались несколько лет.

Гильберт некоторое время молчала, а потом спросила:

— Вы говорили, что вышли на Ангессера с помощью текстового анализа, я правильно помню?

— Правильно, — подтвердил Айзенберг.

— И вы ему об этом рассказали?

— Да. Он не был под подозрением, и мы были обязаны объяснить ему, как на него вышли.

Айзенберг не понимал, почему эта женщина вызывает у него желание оправдываться.

— За основу анализа вы взяли опубликованные в Интернете документы?

— Правильно. Тексты с сайта АТР и публикации Ангессера, если быть точным.

— Какой была значимость результатов?

Айзенберг пытался вспомнить объяснения Виссманна.

— Точно не скажу. Не очень высокая. Около тридцати процентов, по-моему.

— Это довольно много. Конечно, недостаточно, чтобы считать кого-то автором, однако достаточно, чтобы заподозрить Ангессера в сочинении текстов для АТР. Конечно, если значимость была подсчитана правильно. Кто проводил анализ?

— Один из моих сотрудников. Симон Виссманн.