Enter

— Это доказательство того, что кто-то сумел проникнуть извне в смартфон госпожи Морани и удалить из него файл, — парировал Айзенберг, хотя и понимал, что не переубедит Хинтце.

— Вы так думаете? — спросил Кайзер.

Он выглядел взволнованным. Однако не было понятно, что его взволновало — вирус, будущее Айзенберга и Морани или его собственное.

— Уверю вас, все, что я рассказала, — чистая правда, — сказала Морани. — Я или сама по ошибке удалила файл, или кто-то на самом деле взломал мой смартфон.

— Я вам верю, — сказал Кайзер. — Похоже, в этом институте действительно творятся странные дела. Господин Хинтце, я предлагаю еще раз осмотреть институт.

— Я другого мнения, уважаемый коллега, — возразил он. — Я услышал взаимно опровергающие показания, и слова госпожи Гильберт кажутся мне более убедительными. Думаю, прокуратура со мной согласится. Однако, так и быть, я попрошу господина Гартвейна проверить телефон госпожи Морани. Если кто-то взломал его извне, то это выяснится в ходе экспертизы, — он дотянулся до аппарата и забрал его. — Всем будет лучше, если до выяснения обстоятельств Особая следственная группа Интернет устроит себе отпуск в полном составе, но вам решать, господин Кайзер. Если я застукаю кого-нибудь из вас вблизи института или узнаю, что кто-то позвонил кому-то, чтобы выяснить что-то по этому делу, то клянусь, что не успокоюсь, пока вас обоих не прогонят со службы с позором! Я ясно выразился?

— Вы совершаете ошибку, господин Хинтце, — уверенно сказал Айзенберг.

Директор полиции посмотрел на него испепеляющим взглядом.

— Это вы тут постоянно ошибаетесь! Вся ваша Особая следственная группа — одна сплошная ошибка с самого начала. Но теперь с ней покончено!

— Тогда и говорить больше не о чем, — резюмировал Кайзер. — Господин Айзенберг, можно вас на минуту?

Морани и Хинтце вышли из кабинета.

— Эта ситуация чертовски опасна, — сказал Кайзер после того, как за Хинтце нарочито сильно захлопнулась дверь.

— Из-за вируса или из-за нас с вами?

— И то, и другое. Меня больше тревожит этот вирус. Если то, что утверждает Варнхольт, — правда, это дело окажется для нас слишком масштабным.

— В первую очередь для директора полиции Хинтце, если позволите заметить.

— Вы правы, Хинтце — хороший командир, но аналитик из него так себе. Это дело ему просто не по плечу. Однако именно он руководит расследованием.

— Не пора ли попросить генерального прокурора, чтобы он передал расследование ФУУП?

— Хинтце мне этого не простит. Я его не очень жалую, но и ножом в спину не ударю. Кроме этого, доказательная база и правда более чем незначительная. Так что у меня другая мысль. Я знаю одного человека из Федеральной разведывательной службы, и если за этим делом действительно стоит зарубежная спецслужба, то это их вотчина. Может быть, они располагают информацией.

— Если так, то раскроют ли они ее нам?

— Думаю, да. Но, разумеется, мы не вправе от них чего-то требовать.

— А что, если за всем стоит АНБ или связанная с ней спецслужба? Согласятся ли они нам помогать в таком случае?

— Господин Айзенберг, вы дали волю воображению. Я верю в то, что Гильберт говорила неправду, но причастность зарубежной спецслужбы — всего лишь гипотеза, да еще и маловероятная. В той же мере заказчиком может оказаться и крупная IT-компания — только представьте себе: вот этот супервирус, а они единственные, у кого есть средство против него.

— Выпустить вирус на свободу, чтобы потом торговать средством для борьбы с ним, — это уголовное преступление. Как если бы торговец огнетушителями устраивал поджоги домов потенциальных клиентов.

— Я понимаю, но такое случается сплошь и рядом, и доказать это невозможно. Как бы там ни было, я лишь хотел привести вас в чувство — мы до сих пор не знаем, кто убил Меллека и почему.

— Но мы знаем, что есть вирус.

— Скорее, предполагаем, — поправил его Кайзер. — Меня смущает то, что существование этой загадочной вредоносной программы невозможно доказать.

— Господин Варнхольт сумел ее проанализировать.

— Это он утверждает.

— И я ему верю.

— Я вас понимаю. Наверное, на вашем месте я отреагировал бы так же. Но это дело невероятно сложное, и у меня ощущение, что мы все еще топчемся в самом начале. Возможно, Гильберт солгала, но у нее могла быть тысяча причин для этого. Может быть, она хотела отделаться от нас, потому что испугалась, вдруг мы обнаружим, что они не платят налоги.

— И поэтому убили Меллека?

— Разумеется, нет. Я только хочу заметить, что, обнаружив ложь, мы не обязательно отыщем правду, даже если будем полностью уверены в том, что ложь существует.

— Если Гильберт утверждает, что ИИИ не разрабатывает супервирус, и мы знаем, что она лжет, то мы знаем правду.

— Нет, нам она не известна. Я верю, что Гильберт оклеветала вас перед Хинтце, заявив о сексуальных домогательствах. Вы на такое не способны, я вас знаю. Но она могла сказать это по абсолютно иной причине. Кто знает, может быть, она вами увлеклась, а вы ее ненароком оттолкнули. Женщины на такое часто реагируют иррационально.