Энциклопедия классической греко-римской мифологии

Признание существования переживающих тело душ, в связи с естественно возникшими представлениями 1) об их беспомощности, как лишенных орудий тела, и 2) об их таинственной и страшной вредоносной силе (представлениями в сущности противоречивыми, но фактически совмещаемыми: «закон совместимости» Липперта) привело к культу душ. Этот культ заключался: 1) в совершаемых по законному обряду похоронах умершего, т. е. (первоначально) погребении его не сжигаемых останков. Отныне могила становится жилищем его души, между тем как душа непогребенного бродит по ночам, страдая сама и вредя другим; 2) в известном уходе за этой душой; погребенному давали в могилу любимые им при жизни предметы; его в известные дни кормили и поили (для чего могилы устраивались соответствующим образом); учреждались особые «праздники душ» (анфестерии – «праздник цветов» – у греков, фералии у римлян; и те, и другие в феврале), во время которых они предполагались безвредно витающими в среде живых, радуясь приношениям и зрелищам, и по истечении которых их прогоняли обратно («ступайте вон, души, анфестерии кончились!» – у афинян). Чувства, в которых этот культ имел свое основание, были: естественная любовь к умершему, если он был близким человеком, и желание облегчить его участь; страх перед его душой и желание сделать ее безвредной; забота о самом себе и желание обеспечить себе сносную участь после смерти. Последние два чувства повели к вмешательству общины в культ душ: община следила за ним, отчасти принимая на себя заботы о душах учреждением государственных праздников в их честь (из общих тризн и поминок развились в Греции великие национальные игры и театральные и иные зрелища, у римлян гладиаторские игры), отчасти контролируя исправное исполнение гражданами своих обязанностей относительно умерших родственников. Желание обеспечить за собой посмертную заботу было одним из главных стимулов к основанию семьи и оставлению потомства и привело к институту усыновления. Душа, как мстительная и вредящая, называлась у греков «керой» (κήρ), у римлян – «лемуром»; ее сила была особенно велика в тех случаях, когда она принадлежала человеку, погибшему во цвете лет (άωρος «безвременный») и притом насильственной смертью: тогда «кера» делалась «эринией» (у римлян furia), которая требовала от ближайших родственников «кровавой мести» за себя и жестоко наказывала их в случае упущения ее. Вообще признание существования и силы «кер» имело последствием возникновение чародейства, и притом в двояком направлении: 1) в смысле охранения живущих от мести души; тут средствами могли быть либо умилостивления, либо заклинания, либо в особо серьезных случаях насилия над телом умершего (μασχαλισμός – «отсечение рук»), и 2) в смысле использования сил души живущими для их личных целей. Сюда относится особенно: а) вызывание души, чтобы узнать от нее тайны прошлого или будущего («некромантия») и 2) «связывание» врага направленной против него душой безвременно умершего (καταδεσμός, defixio). Все это волшебство, будучи по своему существу очень древнего происхождения, не вымирало в течение всей жизни античного мира и особенно усилилось в эпоху его упадка, сгруппировавшись вокруг культа Гекаты (см. ниже).

Литература. Tylor, «Primitive culture» (русский перевод – «Первобытная культура», 2-е изд., 1896); Rohde, «Psyche», 1894 (это – два основных сочинения); Fustel de Coulanges, «La cite antique» (1864); Lippert, «Der Seelencult» (1881); его же, «Religion der europaischen Culturvolker» (1881); Кулаковский, «О смерти и бессмертии» (1895).