Энциклопедия наших жизней. Два друга и «Москвич 408». Том 2

ЭКСПЕРИМЕНТ

Коля решил провести эксперимент – открыл радиатор сразу же, как остановились. Что было! Коля шарахнулся в сторону в диком ужасе, крышку отбросило в сторону, а вверх вырвало клубы пара и метра на два выбило всю воду таким шипучим фейерверком…

И опять заливаем всю имеющуюся у нас холодную воду, хорошо ещё, что рядом нашли проточную воду, чтобы залить с собой впрок.

Перед Фрунзе должен быть ещё контрольный карантинный пост.

На последнем, когда проверяли наши справки, предупредили:

– "Вы, наверное, во Фрунзе захотите зайти в Академию наук, так предупреждаем – зря потратите время – все академики поголовно отправлены на заготовку сена, в Академии оставлены одни беременные женщины"…

Когда ехали к перевалу, то справа от дороги вдали около воды заметили пост ГАИ, один милиционер побежал к дороге, махая палкой, но мы не остановились. Милиционер махнул рукой и вернулся обратно: зачем тратить силы – пусть едут, тем более, что его машина из внутренних районов республики! (Вероятно, у них даже не было связи). А нам только это и надо!

Но мы, кажется, заезжать в эту академию и не собирались.

ТОННЕЛЬ

Остановка на отдых – слева Вика, справа – я (Ираида)

Через гору был пробит тоннель. Поскольку я ещё не совсем поправилась, я рада была в него прогуляться…

Наконец подошли к перевалу. Сам он выше 4260 метров. Раньше к нему вела та же грунтовая дорога. Холодно. Чтобы не подниматься к нему, особенно зимой, пробили через гору тоннель. Проехали тоннель – 3,5 км. В нём темно и сыро. Встречная машина подняла такой грохот, что даже страшно стало, вероятно, на полотне лежали листы железа.

Вниз дорога крутая и ехать по ней ещё страшнее, чем вверх.

Дорога вся в таких крутых поворотах, что приходиться ползти на брюхе. Когда спустились ниже, Витя стал шпарить по 40 км. в час. Страшно очень.

Зная, что мы скоро покинем горы, я старалась впитать в себя, в свою память – всю красоту, которая за окном машины сменялась, как в калейдоскопе – разными волшебными картинами.

Горы – удивительных сочетаний! Красные тона переплетаются с зелёными, коричневыми. Река всё время перевивается с дорогой (мосты)…

Мы едем дальше – горы изменились резко. Всё стало более острым, изрезанным. Меньше зелёных, больше коричневых тонов. Горы открылись нам совсем с другой стороны, как будто вчера мы ехали в одних горах, а сейчас попали в другие, ещё более прекрасные. Мы всё время ехали по большому ущелью, вернее, опускаясь в него по очень крутым дорогам. А ущелье открывалось нам – то слева, то справа. А мы были вверху. И не оно, а мы, петляя, поворачивались к нему – то левой стороной, то правой. Но самое прекрасное видение явилось перед нами, когда мы были наверху и ущелье лежало у наших ног. Более величественного зрелища я не видел. По мере того, как мы спускались в ущелье, величественность уступала место гордому спокойствию. Чувство страха перед высотой и бездной, трепетавшее в нас, постепенно проходило. А ущелье поглощало нас. Над головами сгущался сумрак, и нам казалось, что горы скоро сомкнуться над нашими головами.

И вот наконец – горы остались позади…

Когда мы спустились вниз, даже стало жалко, что мы уже уехали от вершин, что те горы, которых мы так долго ждали, уже сзади

Горы как-то расступились сразу, пошли холмы.

Снимок из семейного альбома

Речка убежала в сторону. И вскоре пошли сёла – это были украинские мазанки, и сады, сады…

Одно село переходило в другое, менялись лишь названия. Проезжали беленькие домики с садами и добротные домищи с ещё большими садами. Мелькали церкви. По улицам встречались русские лица. Это сёла переселенцев.

Проехали пункт… и нам сказали, что во Фрунзе – холера.

А мне стало лучше. Не хватало теперь во Фрунзе попасть в карантин или заболеть на самом деле холерой.

Ещё в Столыпинскую реформу, украинские казаки, получив подъёмные, переселялись на свободные земли в Средней Азии. Ехали на телегах, выбрав понравившиеся места, оставались на поселение. Так и выросло в долинах СЕМИРЕЧЬЯ несколько украинских сёл.

Отец Виктора – Анатолий Евстафьевич (БАТЯ), уроженец села Садовое, которое мы тоже проехали. Спросили у проходящей женщины – не знает ли она, где живут ДУДКО. Она расспросила нас – откуда и кто мы. Потом сказала, что в селе живёт несколько семей ДУДКО. Но, судя по расспросам, самая близкая Батина родня живёт в доме, на который она нам указала.

Подъехали к дому. И не подумаешь, что мы в Средней Азии. Беленький домик утопал в зелёном саду. А через изгородь свисали, разомлевшие от жары золотые шары.

Вышла к нам женщина. Узнав, кто мы, стала звать в дом. Но мы отказались. Поговорив, поехали дальше.

Незаметно сёла перешли в пригород. Мы въехали во Фрунзе.

В Уч-Кургоне, где мы останавливались до гор, живет сестра Анатолия Евстафьевича – тётя Нина, а во Фрунзе – два брата – дядя Серёжа и дядя Петя. Дядя Серёжа живет в 4-ом микрорайоне. У него 3 сына.

Дядя Петя живет недалеко от центра в собственном домике. У него 3 дочки.

Мы поехали к дяде Пете. В этом доме папа ещё в молодости прожил несколько лет, кончил во Фрунзе 10-ый класс и потом поступил в МАИ, в Москве.