Энциклопедия наших жизней: семейная сага. Созидание. 1961 год

Батя нас всегда ждал, и очень радовался нашему приезду. После войны, когда Батя приехал в Брест с Жениной мамой и маленьким Женей, они купили половину дома на окраине города. При доме был сад и несколько огородных грядок. В саду росли груши, сливы, яблони, алыча, вишня, малина и смородина.

Рядом (метрах в 300–500) располагалась воинская часть, где позже работал Батя, или как мы его все называли после того, как родились внуки – дедушка Толя. Автобус ходил практически от дома до центра города. Так что, находясь, как будто, в деревне, за пятнадцать минут можно доехать до цивилизации.

Брест до войны был не очень большим приграничным городом. После войны был отстроен заново, т. к. немцы его разрушили почти весь. А позже Брест стал разрастаться безостановочно, разрастаясь вширь, вдоль реки Муховец. А на другом берегу реки была уже Польша…

Когда мы приезжали в Брест, машину загоняли во дворик перед домом.

В доме была старенькая застеклённая веранда. Из неё вела одна дверь в основной дом, а другая в пристроенную к дому комнатку, тоже типа веранды.

Там летом спал Батя. В основном доме планировка была "трамвайчиком".

Сначала маленькая кухонька. Кроме плиты и столика там была раковина с холодной водой и в углу – лестница на чердак, где был установлен газовый котёл, обогревающий дом зимой (он стоял в кухне, и в первый приезд его ещё не было, как и газа).

Из кухоньки входили в первую комнату, затем во вторую. Первая служила гостиной. Стоял большой стол, стулья, диван и этажерка с книгами. Во второй комнате царил какой-то особый дух. Над кроватью во всю стену висел старинный красивый немецкий ковёр. На круглом столике – зелёная бархатная скатерть. Стояло трюмо и большой одежный шкаф. Вся мебель было довоенной (немецкой), а ковёр, скатерть и занавески придавали всему какой-то особый декор. Правда, мне всегда казалось, что от всего этого должно пахнуть пылью и древностью. Но, нет, не пахло. Батя, вообще, был аккуратист, а в этой парадной комнате он поддерживал особый порядок, ухитряясь не сдвигать всё устоявшееся со своих мест. Эта комната уступалась нам с Ираидой, и детьми, а позже – с внучатами.

ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА

В гостиной комнате я каждый день накрывала стол. Аппетит у всех был всегда хороший. Поэтому, кроме завтраков, обедов и ужинов, мы часто присаживались за стол и уплетали то ягоды, то фрукты из дедушкиного сада. А годы спустя, когда приезжал в гости одновременно с нами Женя с Тонечкой и детьми, то на столе появлялись Женины излюбленные: вобла с пивом и пельмени с уксусом…

Загорать мы ходили, вернее, ездили на Муховец. Берег песчаный. Течение не очень быстрое. Ребятишки плескались с удовольствием…

Выезжая в Брест, мы старались загрузить машину напитками: сухим вином, которым мы одно время увлекались и крепкими напитками. Покупали доступные продукты. А когда я работала в Госснабе, старалась подкупить дефицитных продуктов из заказов.

Обязательно покупали Бате подарок. Чаще всего это был какой-нибудь свитер или пуловер. Однажды, когда мы приготовились дарить ему очередной свитер, он воскликнул – "Ну, я надеюсь это не свитер! Их у меня уже так много". Но мы его разочаровали…

Когда у нас в отпуске кончалось спиртное, Батя нас угощал своими напитками. У него всегда стояла огромная бутыль, литров на 20. В ней, как в аквариуме, в жидкости плавали веточки какого-то растения. Если бутылку пошевелить, то эти веточки начинали шевелить своими тонкими длинными веточками и листочками. Но настоянная на этих веточках самогоночка была очень даже ничего…

Батя, вероятно, за свою жизнь выпил немало, как и многие из нас. У него уже была ежедневная потребность в маленьких дозах спиртного. Позже мы поняли, что у него уже начинал сдавать организм, и спиртное снимало первые легкие боли в желудке.

Но тогда он нам поведал свою версию: у каждого человека в крови находится определённый процент алкоголя. У тех, кто много попил в жизни, этот процент повышен. Т. е. организм требует поддержание этого уровня алкоголя в крови. Поэтому надо этот уровень поддерживать. В этих целях каждое утро, дедушка начинал с рюмочки своего напитка. Немного, но обязательно перед работой. Плохо то, что, будучи холостяком, Батя почти ничего себе не готовил. Может быть, это не лечило, а калечило. У него сначала просто болел желудок, потом определили рак, потом метастазы. Диагноз поставили очень поздно, и, почти случайно, когда Батя попал в больницу с крупозным воспалением лёгких.

Но это будет позже. А пока мы пользовались его гостеприимством.

Кстати, я потом узнала, что травка, на которой настаивался домашний напиток, была обычным эстрагоном. Но рецепт любопытный.

Если уж вспомнить про напитки, то нельзя не рассказать про Батиных соседей. Это были два пожилых человечка: тётя Маруся и дядя Женя. Тётя Маруся – рыжая, толстая женщина, в прошлом – проводница, а тогда и поныне – пенсионер.