Энциклопедия «Поцелуя Феи». Часть 3. Расы волшебного мира

Отличительная черта расы суанту в том, что она живородяща. Мёртвые женщины порождают на свет абсолютно живое потомство, нормальных младенцев с текущей по венам кровью и бьющимися сердцами. Что означает, захоти сия раса снова перейти в стан живых, она без труда могла бы это сделать за одно поколение. Но такого желания у неё не наблюдается. Суть в том, что всякий её представитель рождается не мёртвым. И чтобы обратить его в ожившего мертвеца, требуется идти к жрецам и проводить ритуал особого умерщвления. Каждый суанту проходит через смерть. И не просто через смерть, но через ритуальное убиение собственными родителями в храме под присмотром священнослужителей. Правда суанту не воспринимают это как смерть, для них это скорее перерождение. Тем не менее, сам процесс перехода не назовёшь безболезненным. В каком возрасте он происходит? У народа суанту религия едина, но имеет две ветви, в одной, менее распространённой, принято умерщвлять дитя младенцем, буквально в течение месяца после рождения. Адепты второй ветви растят чадо живым, и уже по обретению им взрослых кондиций тела ведут на жертвенное заклание. Как известно, мёртвые не стареют. Однако и у расы суанту, и у фуонту, видовая особенность в том, что их дети растут даже мёртвыми. В теории это должно способствовать тому, чтобы отпрыск умерщвлялся максимально быстро, ведь тогда исчезает опасность потерять его вследствие болезней или травм, обратить уже умершего в живого мертвеца суанту не дано, ритуал перехода требует быть исходно живым. Да и содержать ребёнка мёртвым проще, так как иначе ему будет потребна пища живых, которую в зомбии добывать дороже и обременительней. Есть лишь одна проблема. Остановка во взрослении мёртвого дитя немного непредсказуема, случайным образом происходит в любой момент, у кого-то в 15 лет, а у кого-то аж в 30, если особенно не повезёт, и вовсе наступит уже лет в 12. Не будет гармоничного внешнего вида – для мужчины остаться навек 12-летним пацаном личная трагедия, для женщины состариться до 30, когда всем дамам вокруг 17-20, грустная превратность судьбы. Если же чадо растят живым, семья сама выбирает оптимальный возраст его перехода, порой даже с учётом его собственных пожеланий. При этом убиение производится посредством другого ритуала, чем у младенцев, вследствие чего визуальный возраст новоявленного зомби уже не меняется.

Фактически мы можем говорить, что народ суанту существует на стыке живых и мёртвых, некоторые из его представителей истинно стопроцентные мертвецы, так как не знали живого бытия, но многие прекрасно осознают, что значит быть живым, помнят это, даже ностальгируют, возможно отчасти по добрым минутам детства, но отчасти и по тем ощущениям, когда сердце стучит, кровь течёт по венам, а на щеках румянец. Связывая в подсознании эти два ностальгирования в одно. У тех из суанту, кто жив, никогда не возникает протеста против перехода в мёртвые. Ведь это вопрос веры, важная дата, личный праздник, которого ждут, готовятся к нему с волнением, отмечают. Справляют впоследствии как второй день рождения, называя днём перерождения. И потом, мёртвый живёт гораздо дольше, без риска погибнуть, а живому взрослому светит лишь судьба изгоя, местное общество его отринет как странного чудака. Прецедентов, чтобы кто-то не стал переходить, практически нет. Но суть здесь в другом. Этот стык двух миров, истинно мёртвых и бывших живых, соединённых воедино, равноценных равноправных, порождает дуализм альтернативных философий, восприятий, мировоззрений, ментальности, что в целом очень обогащает культуру и способствует развитию цивилизации. Истинно мёртвому трудно понять живого. Бывшему живому трудно понять сызмальства мёртвых. Взять для примера хотя бы боль. Обращённый в зомби в младенчестве не знает, что она такое, не испытывал её сильную никогда, обращённый взрослым прекрасно с ней знаком, для него она данность яснее ясного, он более сострадательно относится к тем, кто её чувствует, и не всегда способен правильно истолковать поступки тех, для кого она загадка. Когда и те и другие существуют в рамках одной культуры и одного общества, они неизбежно пытаются лучше понять друг друга, беседуют, обсуждают, обдумывают, и так приходят к каким-то новым для себя откровениям. К более глубокому постижению жизни и её основ.