Я думаю, напротив, что Россия нужна для продолжения человеческого проекта. Эта мысль может показаться натяжкой, если учесть, что в России умирает больше народу, чем рождается. Но Россия не нуждается в логических рекомендациях.
Когда Серый умер и ненадолго ушел от нас, его вдова нашла в гараже пыльные пачки фотографий. Она поразилась тому, что он жил великой жизнью.
Бабулька – не возрастное явление, а национальный продукт. Ни у кого нет таких бабулек. Ни у китайцев, ни у американцев. В чем секрет бабульки? Она похожа больше на другую бабульку, чем на себя как на человека. Даже если бабулька бабульке – рознь, и даже существенная рознь по характеру, то общий климат бабульки един.
Молодой человек в России называется грубым словом «пацан». Пацан – это сплошные прыщи. Он живет без понятий. У пацана, например, непонятно, откуда течет слюна, откуда – сперма. Пацан – недочеловек, а потому отношение к «молодежи» (уст. сов. понятие) в России недочеловеческое.
Даже самые чистоплотные русские девушки оставляют свою попу немного грязной. Каждая русская девушка, с одной стороны, застенчива, а с другой – блядовита. Есть, правда,
По поводу старинного спора Серый говорил, что разница между капитализмом и коммунизмом не больше, чем между пауком и тараканом. Я же доказывал ему, что коммунизм вреден для жизни, а капитализм – для души.
Есть значительное количество
Даже мой отец и тот на старости лет разочаровался в русских. Сидит на кухне, ест сосиски и восклицает совсем иронически: Great Russian people! Great Russian people!
После такого все дозволено.
Русские стали жертвами собственных добродетелей. Я не знаю ни одного другого народа, у которого бы деградация зашла так далеко, как у русских. Это уже не народ, а пододеяльник, в который можно засунуть, запихать, влить, втемяшить все что угодно.
Нас многократно предупреждали о катастрофе, приводили доводы. Мы только отмахивались. Самых умных объявили сумасшедшими. Русская культура имеет удивительную особенность: у нее короткая память. Знания не копятся. Они сливаются, как помои.
Русская мысль – следы на песке. Наговорят, накурят, вспомнят Тютчева, похохочут, расскажут анекдот, поругают власть, поспорят, потанцуют, поцелуются, подерутся и разойдутся по костям, по могилам.
Придет следующее поколение – и всё опять «от яйца». Опять накурят, опять вспомнят Тютчева.
Мысль Пушкина, что в русских есть «равнодушие ко всякому долгу, справедливости и истине, это циничное презрение к человеческой мысли и достоинству – презрение ко всему, что не является необходимостью» (черновик письма к Чаадаеву), до сих пор звучит как в первый раз.
Мы никуда не продвинулись в наших рассуждениях, может быть, прежде всего потому, что по-прежнему впускаем в себя эту отраву местоимения «мы».
Мы убиваем без счету, но не только не каемся, но даже не помним. Пример с Катынью. Тот же Пушкин как национальный поэт участвовал в брошюре «На взятие Варшавы».
Сейчас происходит формирование той странной массы людей, которая расселена на территории России. Эти люди схожи в одном: они не готовы помочь друг другу. Но они не готовы помочь и самим себе. Говорят, русские щедры. Но грузинское гостеприимство сильнее русского. Говорят, русские – бессребреники. Но индусы еще более бескорыстны. Русских скорее объединяют дурные качества: лень, зависть, апатия, опустошенность.
Насрать. Не думать. Плыть в своей лодке.
Конечно, если в начале 90-х Серый торговал сигаретами, то Серый – король.
А вы что об этом знаете?
Кто платил милиции за побел стен?
Русский раздирается между самоуничижением и волей к насилию. Помню, как у нас дома большой советский сановник вставал на колени перед нашей домработницей. Это его возбуждало до такой степени, что Пал Палыч превращался в пунцовое животное.