Почти три года прожил он, будто в кровавом тумане. Он создавал гениальные планы убийства. Он придумал десяток совершенных вариантов убийства Аннелизы и счастливого мошенника. Это были такие замечательные планы, что он мог бы продавать их за большие деньги тем, кто сделал убийство своей профессией. Или мог бы стать консультантом по убийствам п обеспечить себе тем самым безбедное существование. Но, к сожалению, денег у него было вполне достаточно.
И это его тоже мучило, как мучило его абсолютно все...
Месть есть наслаждение души мелкой и низкой.
Что может принести столь же безмерное упоение, как долго лелеемая и наконец-то свершившаяся месть? Обладание прекраснейшей женщиной, создание гениального произведения, победа над ужасным недугом — все это меркнет перед сладострастием удовлетворенной мстительности.
Острое наслаждение, приносимое местью, воспитывает вкус к жизни и глубокое неравнодушие к происходящему. Нужно ли объяснять ценность такого душевного настроя в наш век всеобщей апатии?
Нет чувства, способного столь же полно охватить все существо человека, как месть. Ни один общественный идеал не удержался бы долго, исчезни мстительность. Ведь месть — это наиболее страстная, исступленная форма утверждения того, чему положено быть, во что человек, верит и перед чем благоговеет. Только из страстной, неколебимо фанатичной приверженности к определенному порядку вещей рождается стремление отомстить тому, кто этот священный порядок нарушил или оскорбил. Не случайно стремление карать — этот государственный пароксизм мести, — никогда не утихает в носителях деспотической власти.
Император Нерон мстил матери за ее вмешательство в дела управления государством.
Хасан, «Старик с гор», мстил правителям Сельджукского государства за свою неудавшуюся придворную карьеру.
Ленин мстил царскому режиму за казнь своего брата-террориста, а, возможно, и за свою несостоявшуюся карьеру юриста.
Муссолини мстил итальянской мафии за ее влияние на внутреннюю политику своего правительства.
Личная месть Сталина настигла в далекой Мексике Льва Троцкого.
Массовое уничтожение евреев Гитлером в значительной степени было спровоцировано мстительным чувством, зародившимся еще юности, когда Адольф, провалив вступительные экзамены в Академию искусств, слонялся по Вене в поисках случайного заработка, а
евреи — торговцы произведениями искусства из жалости покупали нарисованные им почтовые открытки, зачастую не беря на себя труд эту жалость скрывать…Месть трактуется толковыми словарями как «возмездие за причиненное зло». Несомненно, всякое зло требует возмездия, но такое человеческое качество, как мстительность, в своей реализации далеко выходит за границы понятия «адекватность».
Само по себе возмездие — вполне справедливое деяние, но только лишь при соблюдении принципа этой адекватности, что в реальней действительности встречается крайне редко.
Как правило, мститель стремится не к адекватности, а к реализации подспудно накопившейся в нем агрессии, которая попросту искала выхода из сдерживающих ее рамок под благовидным предлогом.
Мститель культивирует в себе чувство обиды, которое вполне способно при благоприятных обстоятельствах отбросить щеколду с калитки в ограничительном барьере и бросить команду «Куси!» злобному и несытому зверю…
Раздавить врага — величайшее наслаждение.
Труп врага хорошо пахнет.
Месть считается достаточно сильным чувством, чтобы выступать в роли смягчающего обстоятельства при совершении тяжких насильственных преступлений, хотя, по логике, все должно было бы быть по-иному…