Суеверные в обществе то же, что трусливые в войске: они сами ощущают и возбуждают в других панический ужас.
Не удивительно ли, что люди так часто воюют за религию и так редко живут по ее предписанию?
Наиболее суеверные эпохи были всегда эпохами самых ужас
ных преступлений.Всякий религиозный догмат — это зародыш преступлений и раздоров между людьми.
Догмы всякой религии оказываются нелепостью с точки зрения другой религии, проповедующей иные, но столь же бес-смысленные доктрины.
Некий шутник правильно заметил, что «истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач».
Думается, что первые лица светской державы, где нет законодательно определенной государственной религии, не имеют морального права публично посещать храмы, принадлежащие той или иной религиозной общности, дабы не вызвать раздора между гражданами, и уж тем более морально устраивать из подобных посещений телевизионное шоу.
Церковь — место, где джентльмены, никогда не бывавшие на небе, рассказывают небылицы тем, кто никогда туда не попадет.
Молитва должна оставаться без ответа, в противном случае она перестает быть молитвой и становится перепиской.
Молодая пара совершает свадебное путешествие на теплоходе.
В открытом море внезапно налетел сильный шквал, едва не перевернувший судно.
Муж начинает молиться:
— Господи, спаси нас, и тогда я перестану курить… перестану пить… перестану…
— Замолчи! — перебивает его жена. — Шторм уже проходит!
Какая жалость, что в Англии нет иных развлечений, кроме греха и религии!
Все религии являются человеческим измышлением и призваны держать людей в узде.
Чем внимательнее мы будем изучать религию, тем больше будем убеждаться, что ее единственная цель — благополучие духовенства.
Под свободой совести обыкновенно разумеется свобода от совести.
Кто служит алтарю, тот живет с алтаря.
Удивительно, как это жрецы-предсказатели, взглянув друг на друга, могут еще удерживаться от смеха.
Существуют три пола: мужчины, женщины и священники.
Один католический священник другому:
— Как ты думаешь, когда-нибудь отменят для нас безбрачие?
— Думаю, что да, но боюсь, что это удастся увидеть только нашим внукам.
Легче расторгнуть сотню браков, чем разлучить одного священника с его служанкой.
У священников были свои причины, когда они запрещали сладострастие: этот наказ, сохраняя за ними право на знание тайных грехов и отпущение их, давал неслыханную власть над женщинами, открывал безграничное поприще похоти. Известно, насколько священники этим пользовались и злоупотребляли бы до сих пор, если бы их кредит не был безвозвратно подорван.