Я говорю вам, что никакого бога нет, что сотворение мира пустая фантазия; что если чудеса мира физического обнаруживают некий ум, то безобразия в нравственном мире уничтожают всякое провидение.
Если бы даже было доказано (чего на самом деле нет), что всякое зло служит источником какого-нибудь благе, что ко благу привела гибель Британика, лучшего из государей, и власть Нерона, наинегоднейшего из людей, — то как доказать, что нельзя было достигнуть той же цели, не прибегая к тем средствам? Допускать пороки, чтобы усилить блеск добродетелей, — это значит компенсировать очень легковесным преимуществом весьма тяжелое бедствие.
Люди живут идолопоклонством перед идеалами, и, когда недостает идеалов, они идеализируют идолов.
Если Бог хотел стать предметом любви, то ему следовало бы сперва отречься от должности судьи, вершащего правосудие; судья, и даже милосердный судья, не есть предмет любви.
Основатель христианства недостаточно тонко чувствовал здесь — как иудей…
Как? Бог, который любит людей, если только
они веруют в него, и который мечет громы и молнии против того, кто не верит в эту любовь! Как? Оговоренная любовь, как чувство всемогущественного Бога! Любовь, не взявшая верх даже над чувством чести и раздраженной мстительности!Как по-восточному все это!
Перелистайте историю всех народов Земли: везде религия превращает невинность в преступление, а преступление объявляет невинным.
Если науки учат тому, что сказано в Коране, то они излишни; если же они учат другому — они безбожны и преступны.
После того как Будда умер, в течение столетий показывали еще его тень в одной пещере — чудовищную страшную тень.
Бог мертв: но такова природа людей, что еще тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень.
Религии отличаются друг от друга только декорациями.
Религии, подобно хамелеонам, окрашиваются в цвет почвы, на которой они живут.
Христос, Аллах, Будда,
Яхве — требуют от верующих одного и того же: покорности, смирения, самоотречения и полного отсутствия логического мышления.Будем же верить, если не можем уразуметь.
Когда религиозность соединяется со страстью к чудесному, тогда конец всякому здравому смыслу, и свидетельство людей теряет всякий авторитет.
Все религии, какие мы только знаем на земле, дают нам лишь клубок вымыслов и бредней, возмущающих ум.
Религии — все до одной — нелепы; их мораль рассчитана ни детей, их обещания эгоистичны и чудовищно глупы.