Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

А между стихотворением «Енгибарову — от зрителей» и «Моим Гамлетом» можно обнаружить еще некоторые сходства: «Шут сгибался в световом кольце. / Горше становились пантомимы» (АР-9-158) = «А тайный взгляд, когда он зол и горек, / Умел скрывать, воспитанный шутом»: «Умер шут — он воровал минуты, / Грустные минуты у людей» = «Шут мертв теперь — аминь, бедняга Йорик!»; «Беды стали слишком ощутимы» (АР-9-158) = «Но вечно, вечно плещет море бед»; «Злое наше вынес добрый гений» = «А гениальный всплеск похож на бред».

Про клоуна сказано также: «Ну а он, внезапно в воду канув…», — как нередко поступал и лирический герой Высоцкого: «И ослабшими перстами / Спрятал все концы с хвостами / В воду загодя» /5; 454/, «С головою бы в омут и сразу б / В воду спрятать концы — и молчок!» (С5Т-3-398), «Упрямо я стремлюсь ко дну» /5; 145/.

Если клоун «рвал в сердцах натянутые струны» (АР-12-32), то и «чистый» лирический герой ведет себя точно так же: «Струны рву каждый раз, как начну. <…> Разобью гитару, / Струны оборву» («И не пишется, и не поется…», 1975), «Я струны рву, освобождаясь от дурмана» («Было так: я любил и страдал…», 1968), «И я нарочно разорвал струну» («Случай», 1971).

Если клоун, помогая другим людям избавиться от печалей, «себе защиты на припас», то и лирический герой Высоцкого в «Балладе о короткой шее» (1973) окажется «глуп и беззащитен, как овечка» /4; 354/. Здесь же ему «на шею ляжет пятерня», после чего «любая подлая ехидна сосчитает позвонки на ней», а в посвящении Енгибарову у героя будет «сломана спина». Правда, причина этого — несколько иная:

Слишком много он взвалил на плечи

Нашего — и сломана спина.

С таким же тяжелым грузом на плечах выступал лирический герой в песне «Запомню, оставлю в душе этот вечер» (1970): «Не надо про тяжесть мою на плечах!» /2; 523/. И вообще этот мотив будет встречаться во многих произведениях, в том числе на спортивную тематику (образ штангиста).

А мотив сломанной спины через год перейдет в песню «Штормит весь вечер, и пока…»: «В душе — предчувствие, как бред, / Что надломлю себе хребет / И тоже голову сломаю». Точно так же «голову сломал» лирический герой в «Натянутом канате» (1972): «Но в опилки, но в опилки / Он пролил досаду и кровь!». Здесь, как и в стихотворении «Шут был вор…», автор говорит о себе в третьем лице.

Кстати, между этими произведениями наблюдаются и другие сходства:

1) «Барабана дробь — и тишина» = «И под барабанную дробь»;

2) «Он ногою топал на трибуны» (АР-12-32), поскольку, как сказано в «Натянутом канате»: «Крики браво его оглушали».

3) «Но ошибся он, исход был жуток» (АР-12-39) = «Но прост приговор и суров». И в обоих случаях герой погибает.

Важная перекличка наблюдается со стихотворением «Вооружен и очень опасен» (1976): «В сотнях тысяч ламп погасли свечи. / Барабана дробь — и тишина… / Слишком много он взвалил на плечи / Нашего — и сломана спина» = «Кто доверял ему вполне, / Уже упал с ножом в спине, — / Свечу задуло» (АР-13-188). И ровно то же самое говорилось в песне «Он не вернулся из боя» (1969): «Для меня будто ветром задуло костер, / Когда он не вернулся из боя». Друг лирического героя и сам герой, как мы знаем, у Высоцкого взаимозаменяемы.

А когда его кончалось время,

Уходил он, думая своё (АР-12-39).

Трудно не узнать здесь мотив из «Охоты на волков»: «Вот кончается время мое\». Да и в «ЯК-истребителе» лирический герой понимал, что его время — на исходе: «Кончилось всё — я в глубоком пике!» /2; 385/, «Последние силы жгу!» /2; 88/ (как в песне «Запомню, оставлю в душе этот вечер»: «Запасы и силы уходят на убыль»).

Первый клоун захлебнулся горем,

Просто сил своих не рассчитав.

Здесь также прослеживаются многочисленные параллели с произведениями разных лет. Например, словосочетание захлебнулся горем и другие похожие обороты часто применяют к себе лирический герой и лирическое мы: «Ну, а горя, что хлебнул, — / Не бывает горше» /5; 64/, «Хлебнули Горького, глаголят нам, что правы» /2; 310/, «Он хлебнет еще бед на веку» /2; 494/, «Не привыкать глотать мне горькую слюну» /4; 29/, «…И горькую нашу слюну» /2; 64/, «Мы вместе горе мыкали <…> Заносчивый немного я, но в горле горечь комом» /5; 74/, «Поет душа в моей груди, / Хоть в горле горечи ком» /5; 100/.

Рассмотрим в этой связи перекличку между посвящением Енгибарову и рукописными вариантами «Баллады о ненависти» (1975): «И печальней стали пантомимы, / И морщины глубже на лице» (АР-12-34) = «Углубив нам морщины у глаз», «Гнев и горечь встают к изголовью, / И морщины ложатся у глаз» (АР-5-192, 194). От этого горя герои погибают: «Сгинул, канул он, как ветер сдунул» = «Гнев и горечь пришли к изголовью / Тех невинных, кто рано угас» /5; 316/.