Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

В следующих строках Мандельштама: «Держу в уме, что нынче тридцать первый / Прекрасный год в черемухах цветет / И что еще не народилась стерва, / Которая его перешибет». - также видится сходство с «Горизонтом»: «Ни обогнать, ни сбить себя не дам» (АР-3-112). В первом случае враг назван стервой, а во втором — «чертями-дьяволами»: «А черти-дьяволы, вы едущих не троньте» (АР-11-121).

Мандельштам говорит о себе: «Я нынче славным бесом обуян». А Высоцкий обращается с призывом: «Чего-нибудь еще, господь, в меня всели» (АР-11-121). Таким образом, «славный бес» фактически приравнивается к «господу», поскольку оба вдохновляют поэтов на борьбу.

Стихотворение Мандельштама заканчивается констатацией факта: «Я сохранил дистанцию мою». И в похожем духе выскажется Высоцкий: «Но всё ж я сохранил свой шейный позвонок, / Что так необходим интеллигенту» (АР-11-121).

Для полноты картины приведем еще ряд перекличек стихотворения «Довольно кукситься!..» с другими произведениями Высоцкого: «…И, как жокей, ручаюсь головой, / Что я еще могу набедокурить / На рысистой дорожке беговой» ~ «А коль откажется сказать — клянусь своей главою…» («.Дворянская песня», 1968), «Еще побеспокою я. / Сжимаю руку я» («Общаюсь с тишиной я…», 1980); «Меня хотели, как пылинку, сдунуть» ~ «Сгину я: меня пушинкой ураган сметет с ладони» («Кони привередливые», 1972); «Не волноваться! Нетерпенья роскошь / Я постепенно в скорость разовью» ~ «Моря божья роса с меня снимет табу, / Вздует мне паруса, будто жилы на лбу» («Баллада о брошенном корабле», 1970)

Отметим также совпадение мотива и стихотворного размера в стихотворении «Сегодня ночью, не солгу…» (1925) и в песне «Там, у соседа, пир горой…» (1973), тем более что в обоих случаях действие происходит в избе, однако атмосфера мандельштамовской избы напоминает скорее атмосферу «чужого дома» из одноименной песни Высоцкого, которая обнаруживает важные сходства со стихотворением Мандельштама «Полюбил я лес прекрасный…» (1932): «Там живет народец мелкий <…> Там щавель, там вымя птичье» ~ «А народишко — каждый третий — враг. <.. > “Траву кушаем, / Век на щавеле”»: «И скорлупчатая тьма» ~ «Почему во тьме, / Как барак чумной?». Поэтому и душевные качества у этих людей — соответствующие: «О, как мы любим лицемерить...» (1932) ~ «Ах, как давно мы не прямы!» («Случаи», 1973).

Если фаэтонщик у Мандельштама «безносой канителью / Правит, душу веселя, / Чтоб вертелась каруселью / Кисло-сладкая земля» («Фаэтонщик», 1931), то и лирический герой Высоцкого «стоит, как перед вечною загадкою, / Пред великою да сказочной страною, / Перед солоно- да горько-кисло-сладкою…»(«Купола», 1975).

Если у Мандельштама «канцелярские птички / Пишут и пишут свои раппорти-чки» («На полицейской бумаге верже…», 1930), то у Высоцкого в черновиках песни «Ошибка вышла» (1976) о главвраче, заведшем дело на лирического героя, сказано: «А он, кривясь, бежал к столу / И всё писал, писал...» /5; 391/.

Ну и, конечно, нельзя пройти мимо случаев прямого цитирования Высоцким Мандельштама: «Я молю, как жалости и милости…» (1937) ~ «Отпусти, молю, как о последней милости…» («Дельфины и психи», 1968 /6; 32/)[3037]; «Я должен жить, дыша и болыневея, / И, перед смертью хорошея, / Еще побыть и поиграть с людьми!» («Стансы», 1935) ~ «Ах, гривы белые судьбы! / Пред смертью словно хорошея, / По зову боевой трубы / Взлетают волны на дыбы, / Ломают выгнутые шеи» («Штормит весь вечер, и пока…», 1973)[3038]. А стихотворение «.Декабрист» (июнь 1917), посвященное февральской революции в России: «Всё перепуталось, и некому сказать, / Что, постепенно холодея, / Всё перепуталось, и сладко повторять: Россия, Лета, Лорелея», — отзовется в стихотворении «Маринка! Слушай! Милая Маринка» (1969): «Поэт, а слово долго не стареет, / Сказал: “Россия, Лета, Лорелея”. / Россия — ты, и Лета, где [цветы] мечты. / Но Лорелея — нет, ты — это ты» (АР-2-18)[3039].

Последнее стихотворение могло привлечь Высоцкого еще и тем, что в нем упоминалась «вольнолюбивая гитара», а также фигурировал гражданский аспект: «Еще волнуются живые голоса / О сладкой вольности гражданства!». Кроме того, в словах «всё перепуталось» заключен характерный для поэзии Высоцкого мотив путаницы.

Анна Ахматова вспоминала о встрече с Мандельштамом в феврале 1934 года: «Осип Эмильевич, который очень болезненно переносил то, что сейчас называют культом личности, сказал мне: “Стихи сейчас должны быть гражданскими” и прочел “Мы живем, под собою не чуя страны…”»[3040]. Сравним со словами Высоцкого: «“Спойте какою-нибудь из ваших лирических…”. Видите, в чем дело. У меня все песни лирические. Что такое лирика? Вы имеете в виду, наверное, любовную лирику. Такой, в прямом смысле слова, я не пишу. У меня гражданская лирика, скажем»[3041]^[3042].