Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Власть же безошибочно считала их антисоветчиками: «На днях вернулся из Крыма О. МАНДЕЛЬШТАМ. Настроение его резко окрасилось в антисоветские тона»[3060]; «Как известно — за похабные клеветнические стихи и антисоветскую агитацию Осип МАНДЕЛЬШТАМ был года три-четыре тому назад выслан в Воронеж»[3061]^[3062]; «Принимая во внимание, что материалами дела антисоветская деятельность Мандельштама доказана…»’5 ~ «На собрании комсомольского актива антисоветская пошлятина Высоцкого и других была сурово осуждена»[3063]; «После выступления Высоцкого на заводе имени Патона к радистам, записывавшим артиста, прибежала женщина из Московского райкома. Она схватила пленку с песней “Товарищи ученые”. Попросила отдельную комнату, магнитофон, кричала, что это антисоветчина и бобину нужно уничтожить»[3064]; «Перед коллегией министерства я пошел на прием к Екатерине Алексеевне Фурцевой, объяснял это. Она говорит: “Представьте в Министерство культуры песни, которые он поет”. Мы представили 60 песен. Она поручила товарищу Александрову, который отвечал за концертную деятельность[3065], изучить их. Встает Александров: “Эти песни — сплошная антисоветчина. Не можем организовать выступления Высоцкого”»[3066]! «В начале 1979 года Борис Кейльман попытался получить официальное приглашение [на Грушинский фестиваль] у тогдашнего первого секретаря обкома ВЛКСМ Александра Долганина для приезда на фестиваль Владимира Высоцкого. К Долганину Кейльмана не пустили, что называется, даже на порог. Рядовые же сотрудники обкома, узнав о цели визита, в ужасе хватались за голову и говорили, что никто такой бумаги подписывать не будет, потому что Высоцкий — матерщинник, хулиган, диссидент, антисоветчик и так далее»[3067]; «Я позвонил Зимянину, и тот начал на меня просто сорок минут орать. “Мы вам покажем! Вы что это беспокоите членов Политбюро, до какой наглости вы дошли!.. <…> Ваш Высоцкий, подумаешь, антисоветчик, все ваши друзья антисоветчики!” — и всё кричал, кричал…»[3068].

При этом многие писатели скептически относились к Мандельштаму и к Высоцкому и даже предъявляли им схожие претензии: «У открытой двери в комнату правления союза поэтов — Есенин и Осип Мандельштам. Ощетинившийся Есенин, стоя вполоборота к Мандельштаму: “Вы плохой поэт! Вы плохо владеете формой! У вас глагольные рифмы1”»ш ~ «Однажды он получит из Коктебеля полную восторгов телеграмму, подписанную “Женя Евтушенко и буфетчица Надя”. <…> Выше всех оценивалась “Песня об истребителе”, хоть и отмечалась в одной из строф неудачная рифма. Володя выглядел расстроенным: “Хоть и комплимент с виду, а все равно без капли дегтя не обошлось. То говорили: ‘где твоя лирика?’ — а теперь вот: рифма глагольная’. Ничего, все равно я докажу им, что я лирик”»¹⁶5.

Более того, в «Четвертой прозе» Мандельштам говорил о ненависти к нему со стороны коллег: «С собачьей нежностью глядят на меня глаза писателей русских и умоляют: подохни!». С похожим отношением столкнется и Высоцкий: «Вот я читаю: “Вышел ты из моды, / Сгинь, сатана, изыди, хриплый бес!”» («Я к вам пишу», 1972).

И даже о посмертной судьбе своих стихов оба поэта высказывались одинаково: «“Пора подумать, — не раз говорила я Мандельштаму, — кому это все достанется… Шурику[3069]?” — Он отвечал: “Люди сохранят… Кто сохранит, тому и достанется”. — “А если не сохранят?” — “Если не сохранят, значит, это никому не нужно и ничего не стоит”»⁶¹ ~ «в Химках после концерта подошла женщина и говорит: “Владимир Семенович, вы ведь, наверное, рукописи не храните, архива не держите. А вы не боитесь, что все это пропадет?”. Высоцкий серьезно ответил: “Если то, что я делаю, чего-нибудь стоит, то не пропадет”»¹⁶*.

Приложение 2 Высоцкий и Бродский

Они были почти ровесниками: Высоцкий родился в 1938 году, Бродский — в 1940-м. И хотя они были очень разными, испытывали друг к другу приязнь и встречались неоднократно.