Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Но почему же Рудик купил приемник в рассрочку? Да потому, что Высоцкий потратил на свой «Мерседес» все сбережения, и у него не было денег на растаможку машины. Поэтому ему пришлось дать таможенникам несколько бесплатных концертов, и те в благодарность разрешили ему выплачивать таможенную пошлину за «Мер-седее» в рассрочку. Как вспоминает режиссер Ваграм Кеворков о своем общении с Высоцким: «И “Мерседес”, который ему Марина подарила, растаможивать не хотели, и квартиру решили “зажать”, а он выколотил»⁴⁴⁰.

Да и характеристика Рудика «Потому ареста ждал» также имеет автобиографический характер, поскольку в том же году было написано стихотворение «Про глупцов», где поэт вывел себя в образе мудреца, живущего в бочке и тоже ожидающего ареста: «Потревожат вторично его — / Темной ночью прикажут: “Вылазьте”. / Всё бы это еще ничего, / Но глупцы состояли при власти» (АР-7-198).

Примерно в это же время, услышав во время одного из застолий стихи актера и поэта Бориса Борисова, который был участником чешских событий 1968 года, Высоцкий отреагировал следующим образом: «Под конец стихотворения Володя стал медленно поднимать руку и с последним прозвучавшим словом сжал ее в кулак, погрозил мне, и, показывая присутствующим на меня кивком головы, сказал: “Посадят”. И почти без паузы добавил, в упор глядя на меня: “Не бойся, будем сидеть вместе”»'[664].

А то, что вероятность его собственного ареста была велика, он прекрасно понимал — хотя бы потому, что забирали его друзей. Например, 17 декабря 1973 года взяли режиссера Сергея Параджанова: «Я помню, как Володя плакал, узнав, что Сережу арестовали и заставляли признаваться в преступлениях, которых он не совершал, — вспоминает Марина Влади. — Володя буквально заболел. Он проплакал весь день. Потом он послал Сереже в лагерь письмо и фотографию, на которой он вместе с Параджановым. Зеки очень ценили Высоцкого за то, что он много писал песен о них и о зоне. Надеюсь, это фото помогло Сереже выжить…»[665]¹².

И по этой же причине он пел далеко не всё из написанного. Обратимся к свидетельству режиссера Одесской киностудии Владимира Мальцева (2003): «Володя говорил: “Что у меня есть? Есть песни в записях — может быть, не до конца обработанные, но уже готовые, которые притырены, спрятаны, которые до поры я держу. Нельзя. Сильное откровение. Сильное настолько, что за это могут и посадить, невзирая на всенародную любовь. А есть песни, которые только у меня в голове. Я их даже нигде не записываю, ничего. Только в голове”»[664]³.

Теперь вернемся вновь к Рудику Вайнеру из «Письма с Канатчиковой дачи»: «Был наивный этот парень / Изобилием ошпарен / И свихнулся, жил, как барин, / На широкой на ноге» (С5Т-4-254). А вот что вспоминала знакомая Высоцкого Ирина Шугунова: «Кстати, шмоток у Володи было огромное количество.[666] Он мне однажды признался: “Вот уже сколько раз езжу за границу и никак не могу избавиться от нашей ненормальной “покупательной способности”…»[664]⁵.

Кроме того, строки «Был наивный этот парень / Изобилием ошпарен» (помимо очевидного сходства с «Песней про Джеймса Бонда»: «Был этот самый парень — / Звезда, ни дать ни взять») напоминают эпизод, когда Высоцкий и Влади впервые побывали в Западном Берлине (1973 год), а когда они зашли в продовольственный магазин, Высоцкого вырвало от изобилия мясных изделий: «Позже, возвратившись в отель, ты едва сдерживаешься, чтобы не заплакать: “Как же так? Эти люди проиграли войну, и у них полное благополучие, а наш народ, который так пострадал, лишен всего этого!

Прошло почти 30 лет с тех пор, как закончилась война, мы же ее выиграли, и мы так бедны, мы ничего не можем купить. В некоторых городах нет свежего мяса в течение нескольких лет, всего не хватает везде и везде”»[667].

Что же касается «Письма с Канатчиковой дачи», то в нем встречаются еще несколько автобиографических образов. Первый — буйного параноика (годом ранее лирический герой констатировал: «Мой диагноз — паранойя. / Это значит — пара лет» /5; 84/, - после чего его отправили на два года в психушку, где происходит действие и в «Письме с Канатчиковой дачи»): «Тех, кто был особо боек, / Прикрутили к спинкам коек. / Бился в пене параноик, / Как ведьмак на шабаше: / “Развяжите полотенцы, / Иноверы, изуверцы! / Нам бермуторно на сердце / И бермутно на душе!”»[668].