Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Тот же Володарский вспомнил случай, относящийся к 1966 году: «Был эпизод, когда мы сидели в коммуналке у Володьки Акимова на Садово-Каретной. Был Артур Макаров, я, Высоцкий… Был магнитофон “Астра”. Мы сидели, поддавали, кто у стенки прислонился, кто на полу, решали, кто пойдет в угловой магазин “Гастроном”, там сейчас компьютеры продаются. Вдруг звонок. Акимыч говорит: “Это ко мне! Кто это? Не ждем никого!”. Входит отец Высоцкого: “Пьете, бл…и! Володя, что ты делаешь! Меня в КГБ вызывали! Что ты позоришь семью, фамилию позоришь! Так твою мать! Я воевал, я — боевой офицер!”. Как гребанул сапогом по этой “Астре” — она пополам развалилась»333.

Похожий эпизод припомнил Игорь Кохановский: «Даже Семен Владимирович пенял сыну: “Ты что, твою мать, пишешь, что поёшь?! Меня генерал вчера вызывал, просил: усмирите своего!”»[558].

Вторая жена Высоцкого Людмила Абрамова также вспоминала о его непростых отношениях с отцом: «Конечно, Семен Владимирович спорил с Высоцким. Конечно, Семен Владимирович против очень многого возражал. Очень многое он просто, может быть, и понять не мог. Например, человек, кадровый военный, проведший всю войну на фронте в действующей армии, как он мог относиться к первым Володиным песням? “Блатные, блатные песни. Ты чем занимаешься?”»[559]5.

Существует свидетельство Артура Макарова о том, что отец Высоцкого написал на него письмо в КГБ, дабы «принять меры»: «Лишь однажды я видел слезы в его глазах. Мы сидели у Гладкова[560] — Прохоренко, Тарковский и я. Володя пришел позже… Чтобы рассказать, что отец написал на него письмо в соответствующую инстанцию. И, словно стыдясь минутной размягченности, крепко сжал мои руки: “Ты же знаешь, Артур, я совсем не такой слабый…”»[561].

Марина Влади также обвиняет Семена Владимировича в доносительстве: «Пьяница, антисоветчик, ренегат, никчемный человек, бездельник, негодяй, враг народа, безумец, плохой отец, не заботящийся о детях, плохой сын, потаскун, путающийся с иностранкой, — так называли вы своего сына, Семен Владимирович. <.. >

Ваши заслуженно полученные в ратном деле ордена и медали не дают вам права теперь фальсифицировать правду. Вы ничего и никогда не понимали. Крик души вашего дитя казался вам блажью. Вы в вашей мелкобуржуазной военной среде осуждали его образ жизни.

Вы доносили на него в те дни, когда ожидали очередного повышения в звании, хотя, несмотря на все ваши уловки, добраться до самого верха вам не удалось.

Если даже по наивности вы не подозревали о причиненном ему зле, то это двойное преступление: вы были несправедливы просто к человеку, а тем более к сыну.

На протяжении двенадцати лет я пыталась вас примирить. Боже, как тягостно мучительны были ваши званые обеды!

Вас беспокоило только одно — сохранить дорого доставшееся законное право. Вы настаивали на том, чтобы он писал пустые бездумные стихи, вас пугало необычное и опасное для вас поведение вашего сына. Вас никогда не интересовало его творчество. До вас никогда не доходило, за что боролся ваш сын, так как это не вписывалось в модус вашей жизни»[562].

В интервью телепрограмме «Взгляд» (Ленинградское ТВ, 02.04.1989) Марина Влади также упомянула это письмо-донос: «Я видела, как он страдал, не видя своих детей, он же был нормальный человек, а ему этого не давали. Я тоже добивалась, чтобы отношения с матерью и отцом были лучше, потому что они были сложными, особенно после того, как отец написал письмо на Володю в инстанции, говоря, что он антисоветчик и пьяница. Это убило Володю. Но это он рассказал мне сам, так что я могу это спокойно сказать, и очень многие люди об этом знают»[563]^[564][565][566].

Для полноты картины приведем небольшой фрагмент с вечера-презентации книги Марины Влади «Владимир, или Прерванный полет»:

Артур Макаров:…много лет назад мы сидели у нашего друга Юрия Борисовича Гладкова, был Андрей Тарковский, Назаренко3⁴⁰ и другие. Пришел Володя, и я впервые увидел в его глазах слезы. Он рассказал, что отец написал на него донос в соответствующую инстанцию. Я и другие были растеряны и не знали, что ему сказать. Я попытался превратить всё это в шутку и сказал, что история повторяется — как известно, к Пушкину папаша был приставлен следить от Третьего отделения. Я сказал, что, мол, эта аналогия для тебя почетна, но его это мало утешило. Он был сильный человек и сказал: “Артур, я совсем не такой слабый”. <.. > Марина, ты лучше скажешь про этот случай с письмом.

Марина Влади. Я не только слышала, мне просто сам Володя рассказывал. Я не могла это знать, это было не впрямую при мне. Но я пишу об этом письме.341