Энциклопедия жизни русского офицерства второй половины XIX века (по воспоминаниям генерала Л. К. Артамонова)

Слушателями явилось много офицеров Генерального и Главного штаба, заинтересованных сущностью и, отчасти, новизной темы. Накануне мне возвратили мою программу, отчеркнув в ней почти все целиком. Это мне было даже приятно. Весь вечер и ночь я провел в репетиции, но под утро заснул крепким сном, кажется, не раздеваясь. Освежив себя по обыкновению холодным душем и гимнастикой, я отправился в академию. Заблаговременно в аудитории я развесил все свои карты, планы и таблицы и стоял со стесненным сердцем, ожидая начала доклада, так как меня слушал состав прибывших слушателей, в среде которых виднелось много офицеров Генерального штаба разных чинов, а между ними и участников Турецкой войны. Сколько помню, в такой форме, как мне была дана моя тема, она раньше для защиты публично не являлась. Самая же теория горной войны считалась еще недостаточно выясненной в нашей военной литературе. Состав комиссии во главе с генералом Леером усилился еще одним профессором. К самому началу прибыл и генерал Драгомиров.

Я произнес свой доклад, невольно увлекаясь самой его сущностью, а потому цитировал наизусть все цифровые данные, стараясь только поменьше пользоваться бильярдным кием, который судорожно сжимал в руках. Кампания Наполеона I изучалась давно и во всех армиях Европы, но войны наши на Балканском полуострове были мало изучены; в них нашлось много интересных новых указаний, которыми я и старался осветить вопрос о горной войне вообще. Выводы поэтому стали шире и убедительнее, когда я сопоставил и сравнил горные войны в Италии и на Балканах. Четко произнеся мои личные выводы и заключение, я точно в указанный срок закончил, положив на свое место кий.

Члены комиссии переглянулись. Начался разбор. Мне указали пропуски некоторых источников, какими я еще не воспользовался, но один за другим члены комиссии признали вопрос исчерпанным: тема всесторонне и добросовестно изучена, разработана и нельзя отрицать правильности выводов. Профессор Леер со своей стороны не нашел в моем докладе ничего, заслуживающего упрека, а самую разработку темы признал блестящей. На все вопросы по поводу некоторых неточностей я дал ответы, сославшись на источники, откуда были взяты эти сведения о действиях наших армий, особенно в войне 1828-29 гг. на Балканах. Когда все смолкли, генерал Драгомиров с саркастической улыбочкой сказал:

– И все вы блещете, г-н офицер. Все цифры наизусть! И все блещете! Гм… да!

Встал и ушел.

Но то внимание, которое мне выказали члены комиссии и многие из офицеров Генерального штаба, интересуясь некоторыми деталями моего доклада, планами и таблицами, свидетельствовало, что мой доклад не совсем заурядный. Товарищи уверяли, что все было интересно, и все слушали с большим вниманием. Все-таки на душе неприятный осадок от начальственного замечания остался.

Между тем, время бежало, и наступила весна 1888 года. Все выпускные (они же и переводные на дополнительный курс) экзамены шли своим порядком. Настала очередь и третьей темы, самой важной в ряду всех наших академических занятий, а потому имеющей решающее значение в вопросе об окончании успешно академии. Мне выпало на долю разработать тему «План действий отдельного корпуса из всех родов оружия, оперирующего против австро-венгерских сил, сосредоточенных у Ченстохова».

На эту тему был дан один месяц. Не отвлекаясь больше чтением лекций, мы, выпускные, дни и ночи напролет проводили за этой сложной и ответственной работой, требовавшей большой потери времени для собирания в главном штабе необходимых сведений, а затем упорного физического труда на вычерчивание карты района действий корпуса, планов и остальных чертежей к ним; наконец, на собственноручное переписывание всей работы начисто со своих черновых рукописей и набросков. С некоторыми в эти дни и ночи происходили иногда и очень тягостные инциденты. Так, напр[имер], у одного из товарищей на прекрасно вычерченную карту общего района действий, потребовавшую большой затраты времени и труда, жена его случайно поставила впотьмах керосиновую лампу, оказавшуюся неисправной; керосином более половины карты было испорчено. Пришлось перечертить все наново, с огромным напряжением сил и зрения. При переписке бывали разные неприятности, затягивавшие всю работу, так как она велась ночью при большом утомлении. Некоторые просто не смогли единолично и собственноручно совладать с той массой разнообразных дополнительных работ к сути данной темы. Здесь-то и нужна была помощь младших товарищей для подбора материалов, составления статистических таблиц, фортификационных расчетов и прочее. Но утверждаю, что, в общем, каждый из нас самым добросовестным образом трудился над своей темой: все в ней существенное выполнялось самостоятельно и собственноручно слушателями академии.