Энцо Феррари. Биография

Однако обе эти немецкие гонки не считались полноценными этапами Гран-при, и итальянская пресса в безумном патриотическом угаре продолжала обманывать саму себя, утверждая, что Alfa Romeo и Scuderia Ferrari покажут свою истинную мощь не раньше, чем будет объявлен старт Гран-при Франции в Монлери, запланированный на 1 июля. Этот Гран-при станет первой настоящей схваткой двух противоборствующих сил. Передовые команды обеих стран предстанут на нем в полном боевом облачении. Титаны автоспорта собрались на роскошном автодроме, раскинувшемся на вершине холма в цветущей сельской местности неподалеку от Сент-Этропа, городка на трассе Париж – Орлеан. Феррари отправил во Францию всю свою команду вместе с тремя безупречно подготовленными «P3» monoposti с их неоднократно испытанными в гонках двигателями в 2,9 литра, которые проектировал Витторио Яно.

Но сам Commendatore остался в Модене. Много лет спустя легенда Феррари разрастется и окрепнет благодаря тому факту, что он отказывался лично присутствовать на гонках. На эту его привычку повлияло множество факторов – от смерти сына, случившейся в 1956 году, до боязни толпы – но еще в 1934 году он старался не покидать свой дом в Модене, постепенно становясь все более привязанным к нему. После образования Scuderia Феррари никогда помногу не путешествовал и после 1934 года не посетил почти ни одной гонки за пределами Италии, пропустив даже такой важный этап, как тот Гран-при Франции. Гонка в Монте-Карло, прошедшая в начале сезона, стала поводом для одного из последних его выездов за границы Италии.

Отчасти эта привязанность к Модене безусловно объяснялась простой логистикой. Феррари отказывался летать, с подозрением относился к поездам и, по-видимому, в качестве средства передвижения признавал только автомобиль, а, учитывая состояние европейских дорог в 1930-е годы, такое путешествие всегда означало для него бесчисленное количество часов за рулем. Также он не пользовался лифтами. В общем и целом этот человек, называвший себя «инженером», оценивал технические трудности жизни далеко не только сугубо аналитическим взглядом.

На старт французского Гран-при вышли тринадцать лучших гоночных машин и пилотов: три «Mercedes-Benz» Луиджи Фаджоли, Манфреда фон Браухича и Руди Караччиолы; два «Auto Union» Ханса Штука и умелого гонщика-любителя Августа Момбергера; три «Bugatti» Рене Дрейфуса, Робера Бенуаста и по-прежнему травмированного Нуволари; две «Maserati» Фредди Дзеендера и Филиппа Этанселена; и три мерцающе-красных «Alfa» конюшни Scuderia Ferrari под управлением Варци, Широна и Тросси (Ги Молль остался запасным). На случай, если кто-то сомневался в политическом подтексте гонки, Auto Union (но по каким-то причинам не Mercedes-Benz) нанес на длинные, заостренные хвосты своих машин изображения свастики.

На разминке три «Mercedes-Benz» оказались просто ошеломительно быстрыми, и приунывший Уголини – несмотря на неразвитость тогдашней международной телефонной системы – связался с Феррари, находившимся в своем офисе в Модене, чтобы сообщить ему результаты кругов. Так началась традиция, которая растянется вплоть до последних дней жизни Феррари, – традиция телефонных докладов менеджеров команды с гоночных трасс в Модену. В них они будут раскрывать боссу подробности заездов. Перед последней квалификационной сессией Феррари прибегнул к мастерскому психологическому приему, приказав Уголини посадить Молля в машину Тросси. Молодой лев не находил себе места на пит-лейне, и Феррари резонно предположил, что его лихорадочная, буйная манера вождения вдохновит членов основного состава на более агрессивную езду. Этот ход сработал, и Молля наградили за его мотивационные усилия, назначив его вторым пилотом Тросси.

На глазах у зрителей, до отказа заполнивших главную трибуну, гонка началась, и Широн, отважно вырвавшись с третьего ряда вперед, захватил лидерство на два первых круга. Обходительный стиляга из Монте-Карло, облаченный в шелковый синий комбинезон, выдавал одну из лучших гонок в своей карьере, но все равно не мог сдерживать более мощный «Auto Union» Штука, обогнавшего его и лидировавшего вплоть до поломки двигателя. Истощение гонщиков и их машин было запредельным, отчасти по причине отчаянного стремления каждого из них доказать свою состоятельность в борьбе с сильнейшими из коллег. К двадцатому (из сорока) кругу по трассе длиной в 12,5 км, представлявшей собой комбинацию спидвея и гоночного трека, все германские силы уже либо выбыли из борьбы, либо двигались по маршруту на черепашьей скорости. Когда показался клетчатый флаг, Широн уверенно катил к легкой победе, на три минуты опережая Варци. Молль заменил, по всей видимости, ошарашенного накалом борьбы Тросси еще в начале гонки, и в кои-то веки покорно следовал за лидерами, идя на третьем месте. За четыре круга до конца на трассе остался только один соперник Scuderia, «Bugatti» Бенуаста.