Энцо Феррари. Биография

Но у Лауры — готовившейся отмечать свое 60-летие и не выказывавшей никакого интереса к автомобилям со времен ухаживаний Феррари, начавшихся сорока годами ранее, — наверняка была очень веская причина уйти от своего комфортного сидячего образа жизни на площади Гарибальди и начать таскаться по миру в компании совершенно не заинтересованных в ее пребывании рядом и решительно враждебно настроенных к ней членов гоночной команды Ferrari. Никто, включая мужчин, которых в конечном счете сильно утомило ее надоедливое присутствие, не мог предоставить сколько-нибудь разумное объяснение ее странному поведению. Бытует мнение, что Лаура выступала в роли ушей и глаз своего мужа, чья империя разрослась настолько, что даже его прекрасно отлаженная агентурная сеть начала посылать ему противоречивые сигналы. Нет сомнений в том, что, несмотря на ухудшающиеся супружеские отношения, Энцо и Лаура Феррари были крепко связаны партнерскими отношениями, необходимыми для сохранения компании (которая в 1960 году была формально превращена в корпорацию — Societa Esercizio Fabbriche Automobili e Corse Ferrari или SEFAC — с основными акционерами в лице четы Феррари). Возможно, что эта финансовая заинтересованность с ее стороны и подтолкнула ее к тому, чтобы начать наблюдать за тем, как предприятие функционирует за пределами ворот фабрики — ее муж едва ли был склонен этим заниматься. Известно, что она с подозрением относилась к лакеям и подхалимам, роем вившимся вокруг Феррари, и что она выступала с острой критикой византийских политических интриг, раздиравших завод в Маранелло. К властным кругам компании начал приближаться ряд новых лиц, не последним среди которых был пухлый, энергичный и своенравный тосканец Кити (прозванный «Toscanaccio», или «настоящий тосканец»), и есть вероятность, что эта поросль модернистов беспокоила Энцо и Лауру, хотя такие предположения — чистой воды спекуляция. Как бы то ни было, Лаура Феррари долгое время имела серьезное влияние на своего мужа. Сосед семьи, долго живший рядом с летней виллой Феррари в Визербе на Адриатике, вспоминал, что Энцо звонил Лауре по пять раз на дню в то время, когда она подолгу гостила на Адриатическом побережье, спасаясь от удушающей летней жары долины По. Эти телефонные разговоры носили сугубо деловой характер, что указывает на глубокую и тесную связь пары в аспекте управления компанией.

Лаура была не единственной женщиной из семьи Феррари, вовлеченной в его каждодневную жизнь, хотя роль его матери, Адальгизы, была не коммерческого плана. Он навещал ее каждое утро и в присутствии этой коренастой, непреклонной женщины выступал в роли заботливого и любящего сына, хотя частенько она отчитывала его так, словно он был сопливым мальчонкой. В приступе ярости она порой кричала ему: «Не тот сын умер молодым!» Было ли это проявлением едкого юмора восьмидесятилетней выдержки или нет — для нас останется непостижимым, но факты говорят о том, что она до самого дня своей смерти жила рядом с сыном. По характеру она была похожа на свою невестку: твердая, трезвомыслящая женщина, остававшаяся, несмотря на все свои гневные тирады, глубоко преданной своему Энцо. Бывали случаи, когда она, прогуливаясь солнечным утром по площади, могла вдруг заскочить в его офис в Scuderia и прервать деловую встречу вопросом «Как поживает мой малыш?». Остается только догадываться, какое унижение испытывал великий Ingegnere, неизменно разыгрывавший на публике роль властного дожа, когда кто-то называл его своим «малышом».

Однако настоящей загадкой оставалась Лаура Феррари, особенно в этот период времени. Воспоминания очевидцев противоречивы. Одни говорили, что она была безумной, как Шляпник из приснопамятной сказки: могла умыкнуть причитавшиеся официантам чаевые со столов в ресторанах и еду с полок магазинов и лавок. Кажется, нет никаких сомнений в том, что умственные способности Лауры серьезно ослабли на восьмом десятке лет, как и ее ноги, почти утратившие способность передвигаться. С другой стороны, многие люди утверждали, что союзники Феррари ее оклеветали и что на самом деле она была интеллигентной, хорошо воспитанной, внимательной женой, чуть ли не мученицей, оказывавшей мужу громадную помощь в деле управления бизнесом. Луиджи Кинетти-старший, к примеру, твердо придерживается мнения, что она стала жертвой жестокой травли и клеветы, и что она даже оставалась верной своему мужу, несмотря на его дурное обращение с ней. «Я до сих пор люблю Феррари», — предположительно сокрушалась она в 1960-е, когда их личная жизнь переживала самый турбулентный период.