Энвер-паша

А то, что произошло потом в Баку, Кемаль предвидел. Туда съехалось более 1800 делегатов. Турция имела наиболее представительную делегацию — 235 человек. В нее входили тремя группами энверисты, кемалисты и турецкие коммунисты. На открывшемся 1 сентября конгрессе с приветственной речью выступил председатель ревкома и Совнаркома Азербайджанской Советской республики Н. Нариманов, подчеркнувший необходимость единения Коминтерна с народами Востока, где усиливается движение против империализма. Значительное место в его выступлении заняла критика политики Кемаля как не коммуниста, которому тем не менее по политическим соображениям предоставляется помощь. По мнению Нариманова, одной из целей Кемаля являлось освобождение от врагов «священной особы султана-халифа», тогда как главная цель движения состояла в том, чтобы «ликвидировать власть султана и вместо нее установить власть Советов».

Выступление Нариманова было понято Энвером так, что не только в Москве, но и в Азербайджане одобрительно оценивают его деятельность. Конгресс вообще стал для Энвера трибуной выражения его идей, пропаганды перед широкой аудиторией своих антиимпериалистических взглядов. А на заседании 7 сентября, в последний день конгресса, Зиновьев заявил, что на нем присутствуют два хорошо известных политических деятеля, хотя и не являющиеся делегатами; они представили в президиум свои декларации, которые будут зачитаны и опубликованы. Первое передано Энвер-пашой, второе — представителем анатолийского турецкого народного правительства Ибрагимом Тали. В декларации Энвера, начинавшейся с обращения «Товарищи!», выражалась благодарность за приглашение на конгресс от имени всех борцов против империализма. Тут же Энвер оправдывал политику старого стамбульского правительства, у которого «отсутствовали завоевательные планы», а в войну Османская империя вступила якобы лишь с целью защиты своей независимости. Он отрицал также наличие каких-либо недобрых намерений относительно Азербайджана. Далее, в заслугу своего прежнего правительства он поставил участие в войне против царской России, поскольку это, ослабляя ее, способствовало приходу большевиков к власти. Себя он назвал «искренним и настоящим союзником Третьего Интернационала», ибо «наши принципы сходны с принципами Третьего Иинтернационала». Наконец, он выразил надежду, что конгресс придаст новую силу освободительной борьбе в Турции и что эта борьба должна закончиться успехом. В заключение Энвер представил себя как посланника союза революционных организаций Марокко, Алжира, Туниса, Ливии, Египта, Аравии и Индии, которые готовы «использовать все революционные средства… чтобы сломать зубы хищному империализму».

Его декларация не встретила, однако, единодушной поддержки участников конгресса. Лидер турецких коммунистов М. Субхи (он возглавлял образованную в Советской России из военнопленных турок еще одну Коммунистическую партию Турции) резко выступил против Энвера, заявив, что тот вовсе не революционер, а лицо, сотрудничавшее с германским империализмом. Пока зачитывалась декларация Энвера, коммунисты выкрикивали: «Ему место не на конгрессе, а… на скамье подсудимых». Иную оценку Энверу дал Зиновьев, взявший его под защиту и представивший его как деятеля, верного принципам Коминтерна. Затем зачитали заявление представителя анкарского правительства Тали, отличавшееся спокойной тональностью. В нем говорилось о результатах мировой войны, в которую Турция была втянута международным империализмом, приведшей ее к истощению. В этих трудных условиях турецкий крестьянин взялся за оружие, чтобы защитить свою страну от иностранного порабощения. Его внутренние враги — лакеи и аватюристы, паразитирующие чиновники и бюрократы. Касаясь Советской России, Тали заявлял, что «анатолийские революционеры направили свои взоры на Солнце, порожденное красной революцией». Искренность анкарского правительства проявилась в посылке делегации в Москву, и оно искренне примет руку помощи, протянутую ему Советской Россией.

Президиум конгресса предложил на утверждение резолюцию, в которой упоминалось лишь о заявлении Энвера, но не о заявлении представителя анкарского правительства. То есть руководство Коминтерна показывало, что действительным представителем борющейся Турции оно признает Энвера. Вдохновленный Энвер выехал в Берлин, чтобы вместе с Талаатом определить конкретные меры по возвращению иттихадистов в Турцию. Из Берлина Энвер пишет в Москву Халилю с поручением добиться письменного разрешения Троцкого и Чичерина на формирование двух кавалерийских дивизий из представителей мусульманских народов Средней Азии, Поволжья и Закавказья и с передачей их под его командование для направления в Анатолию ради отражения наступления греческих войск. Энвер направил также в Анкару свою агентуру для установления контактов с его сторонниками в меджлисе и вне него. Но все они были арестованы кемалистами.