Эон. Исследования о символике самости

¹⁰⁴ В средней части (иудео-христианского?) апокалипсиса, «Вознесение Исаии», мы находим видение Исаии о семи небесах, через которые он был пронесен[79]. Сначала он увидел Самаила и его воинство, против которого на небесах велась «великая битва». Затем ангел вознес его выше, на первое небо, и подвел его к трону. Справа от трона восседали ангелы, более прекрасные, чем ангелы, что восседали слева. Те, что были справа, «пели одним голосом»; те же, что были слева, пели вместе с ними, но их песня не была подобна песне тех, что справа. На втором небе все ангелы были прекраснее, чем на первом, и между ними не было различий – ни здесь, ни на более высоких небесах. Очевидно, Самаил оказывает заметное влияние на первое небо: ангелы слева не так прекрасны. К тому же нижние небеса не так великолепны, как верхние, хотя каждое последующее превосходит предыдущее в своем великолепии. Дьявол, как и гностические архонты, обитает на тверди небесной; предположительно он и его ангелы соответствуют астрологическим богам и влияниям. Уменьшение великолепия, возрастающего вплоть до самого верхнего неба, свидетельствует о взаимопроникновении сферы дьявола и божественной сферы Троицы, свет которой, в свою очередь, достигает самого нижнего неба. Таким образом, налицо картина комплементарных противоположностей, уравновешивающих друг друга, подобно правой и левой рукам. Следует отметить, что данное видение, как и «Беседы Климента», принадлежит доманихейскому периоду (II век), когда христианство еще не было вынуждено сражаться со своими манихейскими конкурентами. С равным успехом это могло быть описание подлинной взаимосвязи инь и ян, что ближе к истине, чем privatio boni. Более того, оно нисколько не противоречит монотеизму, ибо объединяет противоположности так же, как инь и ян объединены в Дао (которое иезуиты вполне логично перевели как «Бог»). Создается впечатление, будто манихейский дуализм впервые заставил Отцов осознать тот факт, что они, сами того не понимая, всегда верили в субстанциальность зла. Такое внезапное прозрение вполне могло привести их к опасно антропоморфному предположению, согласно которому то, что не может объединить человек, не может объединить и Бог. Ранние христиане, благодаря своей большей бессознательности, сумели избежать этой ошибки.

¹⁰⁵ Вероятно, можно высказать предположение, что проблема яхвистического образа Бога, констеллированная в человеческий разум еще со времен Книги Иова, продолжала обсуждаться в гностических кругах и в синкретическом иудаизме в общем, причем весьма активно, ибо христианский ответ на данный вопрос – а именно единодушное утверждение благости Бога[80] – не удовлетворял консервативных иудеев. В этом отношении примечательно, что доктрина двух антитетичных сыновей Бога возникла у иудео-христиан, живших в Палестине. Внутри самого христианства данная доктрина распространилась на богомилов и катаров; в иудаизме она оказала существенное влияние на религиозные воззрения и нашла выражение в двух сторонах каббалистического Древа Сфирот – hesed (милость, любовь) и din (строгость, суд, справедливость). Израильский религиовед Цви Вербловски любезно подобрал для меня несколько выдержек из еврейской литературы, имеющих отношение к данной проблеме.

¹⁰⁶ Так, раби Йосеф учил: «Каково значение стиха: “А вы никто не выходите за двери дома своего до утра?” (Исх., 12:22[81].) Как только разрушитель получает разрешение действовать, он не различает между праведными и нечестивыми. Хуже того, он как раз начинает с праведных»[82]. Комментируя Исх., 33:5 («Если Я пойду среди вас, то в одну минуту истреблю вас»), мидраш поясняет: «Яхве имеет в виду, что может разгневаться на вас на мгновение – ибо такова продолжительность его гнева, о чем говорится в Книге Исаии, 26:20: 'Укройся на мгновение, доколе не пройдет гнев’, – и в это мгновение истребить вас». Здесь Яхве предупреждает о своей безудержной вспыльчивости. Если в такой миг божественного гнева произнести проклятие, то оно, несомненно, будет действенно. Вот почему Валаам, «имеющий ведение от Всевышнего»[83], будучи призванным Валаком проклясть Израиль, оказался столь опасным врагом: он знал мгновение гнева Яхве[84].

¹⁰⁷ Любовь и милосердие Бога названы его правой рукой, а его правосудие – левой. Так, мы читаем в Третьей Книге Царств, 22:19: «Я видел Господа, сидящего на престоле Своем, и все воинство небесное стояло при Нем, по правую и по левую руку Его». Мидраш гласит: «Есть ли свыше левое и правое? Это означает, что заступники стоят справа, а обвинители – слева»[85]. В комментарии к Исх., 15:6 («Десница Твоя, Господи, прославилась силою; десница Твоя, Господи, сразила врага») читаем: «Когда сыны Израиля исполняют волю Божью, они делают левую руку Его правой. Ежели противятся они воле Его, то даже правую руку Его делают левой»[86]. «Левая рука Бога разбивает вдребезги; правая же спасает»[87].