Эпидемии и общество: от Черной смерти до новейших вирусов

Теперь о приходской общине церкви Девы Марии: доля больных там и даже умерших… столь же велика, как и в любой другой части Труро. ‹…› Однако в причинах этого нет никакой загадки. Непродуманное устройство домов, многие из которых ветхи, кругом их отбросы, гниющие под дверями и окнами, открытые сточные канавы, где отходы из свинарников и прочие нечистоты застаиваются у основания стен, и лишь узкая тропка отделяет эти канавы от входов в маленькие жилища; это и есть те несколько источников болезни, развеять которые слабому ветру с холмов не всегда под силу{95}.

Такие же «болезнетворные» испарения привели к отравлению воздуха (или, как говорили тогда, к «малярии»[31]) в Сомерсете. Помощник комиссара перечислил все возникшие от этого у местного населения «лихорадки»: веснуха, тиф, оспа и скарлатина – все они «встречаются в любое время года, но как эпидемии распространяются» только в определенный сезон{96}.

Как и надеялся Чедвик, подробно описанные условия жизни людей во всех регионах страны подтолкнули парламент и местные власти к действиям. Отчасти причиной был страх перед возвращением азиатской холеры, самой зловещей болезни века, которая чудовищной разрушительной волной прокатилась по Британии в 1832 г. Любопытно, что холеру Чедвик в свой отчет не включил, поскольку считал его документом, предназначенным только для борьбы с заболеваниями, которые наблюдались постоянно, а не с экзотическими визитерами из-за рубежа. Однако холера, в силу способности учинять массовые бедствия, политическую напряженность и экономическую дестабилизацию, сыграла в «Санитарном отчете» существенную, хотя и скрытую роль: угроза возвращения этой болезни требовала безотлагательного внедрения санитарной концепции.

Несмотря на то что «Санитарный отчет» описывал не только грязь и болезни, но еще и нищету, Чедвик и его корреспонденты почти единодушно считали, что бедность возникает из-за грязи, а не наоборот. По их мнению, антисанитария и нужда были следствием пьянства. Жизнь в грязи и плохое здоровье деморализовывали рабочих, вынуждая искать отдушины и утешения в пивной. Там они спускали свой заработок, забывали о семьях, отпадали от церкви и пускались в безрассудства, расточительность и все тяжкие. Итогом становилась нищета и социальная напряженность.

В то время, когда Чедвик занимался сбором данных, государство и представители имущего класса считали бедняков и рабочих источником опасности и смутьянства. Еще не перевелись очевидцы Французской революции, еще слышны были отголоски революции 1830 года, нарастала напряженность, которая приведет к революциям в 1848 г. Бунты, забастовки и социалистические идеи были сплошь и рядом. Даже в Англии, избежавшей революции, укоренились общественные противоречия, о чем свидетельствовали разнообразные и частые беспорядки, забастовки и демонстрации. Поэтому Чедвик был зациклен на угрозе «этих анархических заблуждений, которые, по-видимому, направляют те дикие и очень опасные сборища», расшатывающие общественный порядок «бесчинствами все новых и новых стачек»{97}.

Санитарная очистка представляла собой средство социального контроля. Особенностью «диких сборищ» было то, что их возглавляла молодежь. Люди постарше, обремененные семьями, редко принимали в этом участие. Поэтому жизненно важная цель уборки состояла в том, чтобы сократить смертность, увеличить продолжительность жизни и тем самым изменить возрастную структуру населения. Если прибегнуть к современным аналогиям, чтобы объяснить задумку Чедвика, можно сказать, что мужчины старших поколений выполняли функцию наподобие поглощающих стержней в атомном реакторе. Как эти стержни, контролирующие ядерную реакцию, предотвращают расплавление активной зоны, так и семейные мужчины средних лет уравновешивают настроения общества, предотвращая социальный распад или революции. Чедвик утверждал, что факты: