Эпифания викария Тшаски

Она напишет эту статью. Поедет туда, даже если придется прожить там пять лет, и все выяснит. Узнает обо всем, все поймет, раскроет, а потом напишет громадную статью. И епископ из Щецина, который лапал мальчишек в семинарии, по сравнению с ее материалом будет мелюзгой. Она сделает нечто такое, что потрясет этим учреждением, наполненным подлыми людьми, она напишет большой репортаж, который купит у нее любая газета, за любые деньги — раз уж французская монархия смогла пасть по причине скандала с ожерельем Марии-Антуанетты, то она, Малгоська, устроит такой скандалище, который станет таким же ожерельем для Церкви в Польше. Она сама посвятит себя этому полностью, сделает все, что понадобится. Нужно будет кого-то подкупить — и прекрасно, она продаст квартиру, покупатель имеется, давно уже ходит кругами. Сейчас же она позвонит квартирантам, что проживают в ее старой однокомнатной квартире, что пускай выметаются, потому что она переезжает из своих апартаментов назад в те самые тридцать два квадратных метра с кухней. Тысяч триста же получится, так? А если одних денег не хватит — тоже отлично, она, Малгоська, упираться не станет. Если будет нужно, сможет у кого-то и отсосать. Никаких проблем. В конце концов, позволяла же она мужикам трахать себя только лишь затем, чтобы ее любили, так что можно будет раздвинуть ноги и ради справедливости в мире. Взять, хотя бы, ту же Валевскую[97] — давала себя ебать какому-то корсиканскому коротышке, чтобы тот спас Польшу, и в этой же засранной католической Польше сделалась национальной героиней. И никто ведь не говорит, что она попросту блядовала. Она, Малгоська, может и скурвиться, чтобы устроить католиков, нормалек. Возможно, даже и приятно будет. Натренированные постами правые пареньки в постели хороши.

Автомобиля у нее не было, даже не расспрашивала, что случилось с ее любимой «тигрой» после аварии. Наверняка кто-то забрал, отремонтировал и продал как «безаварийную». Или на запчасти. Сестра забрала свою машину, на которой Малгожата ездила в последнее время, правда, имелось еще кое-что. Один из коллег, который какое-то время звался «ее парнем», в приступе доброты отдал в ее распоряжение маленький городской «мерседес» класса А — потом, когда их дороги разошлись, он, понятное дело, его забрал, но у Малгоси до сих пор где-то валяются ключики от этой машины. Ладно, сукин сын, хоть на что-то пригодишься.

Прошло несколько недель, и квартира была продана, деньги поступили на ее счет, квартиранты были безоговорочно выставлены из старого однокомнатного жилища, все нужное барахло было перевезено назад в ту комнатушку, в которой Малгожата все начинала двенадцать лет назад. Спецу по компьютерной графике со своей прошлой работы она пообещала совместный ужин, если тот сделает ей несколько приличных пресс-удостоверений; обещание она, естественно, не выполнила, но удостоверения получила. После этого она провела полнейший research: польская пресса, локальная пресса, дискуссионные списки, фановские страницы — все было обработано в соответствии с наилучшей журналистской тактикой, все разложено по элегантным папочкам в ноутбуке. Теперь Малгожата знала про ксёндза Тшаску абсолютно все, у нее было подготовлено полнейшее досье. И из ее разработки выглядывал порядочный и скромный человек. Тем сильнее она его ненавидела.

И, в конце концов, тронулась. На трамвае подъехала к дому своего бывшего ухажера, села в припаркованный возле ограды «мерседес». Малгожата опорожнила все бардачки и багажник, все найденное забросив в сад через забор. С удовлетворением она убедилась, что на машине ездила другая женщина, все губные помады, сумки для покупок, наушники от мобилки и записные книжки, плащ и зонтик очутились на снегу. Малгожата запустила двигатель и позвонила хозяину авто: Беру на время, мой милый, за все те обещания, которые ты давал. «Сумасшедшая!» — заорал бывший в телефон и выбежал из дома; Малгося дождалась, когда он добежит до калитки, улыбнулась и уехала. Нет, бывший в полицию звонить не станет, он бы сгорел от стыда, а если ее задержат мусора, то вместо доверенности она даст взятку. Достаточно крупную. Или отправится с мусором в мотель. Ей один черт.

Подскакивая на выбоинах геркувки, Малгося добралась до Силезии. Номер в гливицкой гостинице сделался ее оперативным центром. Администратору заявила, что не желает, чтобы в ее номере проводили уборки; мягкие обои вскоре покрылись желтыми листками с заметками и газетными вырезками, прикрепленными булавками с цветными головками. Над письменным столиком повесила большую карту округи, на которой цветными фломастерами отмечала места собственных визитов, отмечала номера сделанных снимков и адреса людей, с которыми разговаривала.