Эпиграммы

Но, получив триста тысяч в наследство от старого дяди,

Он не выходит из терм трезвым и сам никогда.

Вот что за сила и в чашах резных, и в пяти длиннокудрых!

10 В бытность свою бедняком жажды не чувствовал Апр.

71*

Мне на все отвечаешь, Лигд, отказом,

А бывало, на все ты был согласен.

72

Малость землицы купив, затерявшейся возле кладбища,

И никудышный совсем с кровлей подпертою дом,

Панних, бросаешь свои ты угодья столичные — тяжбы

С малой, но верной зато прибылью с тоги гнилой.

5 Стряпчим — и хлеб, и пшено, и ячмень, и бобы продавал ты,

Землевладельцем же став, вынужден их покупать.

73

Ты твердишь, что я твой, Катулл, наследник.

Не прочтя завещанья, не поверю.

74

Пусть тебе с Нила ладьи везут хрустальные чаши,

С цирка Фламиния в дар несколько кубков прими.

Кто же «бесстрашней»? Они или те, кто такие подарки

Шлет? Но дешевый вдвойне выгоден, право, сосуд:

5 Вор не позарится, Флакк, ни один на эту посуду,

И не боится она слишком горячей воды.

Кроме того, и слуга не страшится, ее подавая,

Что из дрожащей руки гостя она упадет.

Также не плохо и то, что, когда ты пьешь за здоровье,

10 Можно без жалости, Флакк, эдакий кубок разбить.

75*

Политима всегда к девчонкам тянет;

Вспоминать, что он мальчик, Гипн не любит;

Желудями откормлен зад Секунда;

Нежен Дидим, но быть не хочет нежным;

5 Амфион мог бы девочкой родиться.

Их игривость, спесивую надменность

И капризы, Авит, предпочитаю

Я невесте с приданым миллионным.

76

Двадцать ассов амфора, да мера хлеба — четыре.

Сыт земледелец и пьян, а в кошельке ничего.

77

Обращаясь к Юпитеру с мольбами

И воздев к небесам свои ладони,

В Капитолии Этон как-то пукнул.

Засмеялся народ, но оскорбился

5 Сам родитель богов, и на три ночи

Он клиента обрек обедать дома.

После этого срама бедный Этон,

Собираясь идти на Капитолий,

Забегает в уборную к Патроклу.

10 И раз десять и двадцать там он пукнет.

Но, хотя и приняв такие меры,

Он Юпитера молит, зад зажавши.

78

Я ничего не писал на тебя, Битиник. Ты хочешь,

Чтобы поклялся я? Нет, лучше уж я напишу.

79

Дал я много тебе, как ты просила,

Дал я больше тебе, чем ты просила,

Ты ж меня, Атицилла, снова просишь.

Кто ни в чем не откажет — тот похабник.

80

Чтоб не хвалить Каллистрату достойных, он всякого хвалит.

Если плохих для него нету, то кто же хорош?

81

Во дни Сатурна прежде, в зимний наш праздник,

Бывало, мне бедняга Умбр дарил бурку,

И вот, теперь — буру: он стал богат, видно.

82

В термах нигде и по баням никак убежать невозможно

От Меногена: твои хитрости зря пропадут.

В обе руки наберет он теплых мячей для тригона,

Чтобы тебе насчитать этим побольше очков;

5 Даст, подобравши в пыли, он пузырь тебе слабо надутый,

Даже коль вымылся сам, даже когда уж обут;

Стоит лишь взять простыню, назовет он ее белоснежной,

Пусть даже будет она детских пеленок грязней;

Если начнешь ты чесать себе жидкие волосы гребнем,

10 Скажет, что локоны ты точно Ахилл причесал;

Сам он и винный отсед принесет из подонков кувшина,

И оботрет он тебе капельки пота на лбу.

Все он похвалит, всему удивляться он будет, покамест

Станет тебе невтерпеж и ты не скажешь: «Идем».

83

Фабиан, издевавшийся над грыжей,

Тот, кого все развратники боялись,

Кто над вспухшей мошонкой издевался

Так, что впору и двум Катуллам было б,

5 Вдруг увидел себя в Нерона термах,

И на месте он сразу смолк, бедняга.

84

Я ни за что, Политим, не хотел твои волосы портить,

Но я доволен теперь, что уступил я тебе.

Был таким ты, Пелопс, лишь остригся и все засияло

Кости слоновой плечо перед невестой твоей.

85*

Мужеложников рот погано пахнет,

Говоришь ты, Фабулл; но если прав ты, —

Как же рот лизунов, скажи мне, пахнет?

86*

Тридцать юнцов у тебя и ровно столько же девок,

Член же один, да и то дряблый. Что ж делать тебе?

87

Ныл Котта, что два раза он терял туфли:

Недосмотрел за ними раб его, сторож,

Один за ним ходивший, вся его свита.

И вот что вздумал он теперь, хитрец ловкий,

5 Чтоб не случилось с ним такой беды больше:

Разутым он обедать стал ходить в гости.

88

Тонгилиановский нос разнюхает все, я не спорю,

Но, кроме носа, ничем Тонгилиан не богат.

89

Раз ты голову шерстью прикрываешь,

Не с ушами, Харин, с кудрями плохо.

90

Дал, да и громко, Марон обет за старого друга,

Тяжко которого тряс от лихорадки озноб.

«Если больной не сойдет, — говорил он, — к теням стигийским,

Жертву Юпитеру я вышнему в дар заколю».

5 Лишь поручились врачи, что больной поправиться должен,

Вновь за обеты Марон, чтоб не исполнить обет.

91*

Если с мужем вдвоем у вас, Магулла,

Ложе общее и наложник общий,

Почему же у вас не общий кравчий?

Ты вздыхаешь? Я понял: кубка страшно!

92

Часто ты просишь сказать, каким я себя представляю,

Если внезапно богат стану и знатен я, Приск.

Кто же, по-твоему, нрав описать свой будущий может?

Коль обратишься во льва, будешь каким ты, скажи?

93

Как с любовником можно и при муже

Целоваться, нашла Лабулла способ:

Дурачка своего она целует,

А потом поцелуев этих влагу

5 Пьет любовник, целуя сам, и снова

Госпоже на потеху возвращает.

В дурачках-то, пожалуй, благоверный!

94

Эпос я начал писать; ты начал тоже. Я бросил,

Чтобы соперником мне не оказаться твоим.

Талия наша в котурн трагический ногу обула;

Тотчас же сирму и ты длинную тоже надел.