Эпикур

Через два дня начались Малые Элевсинии, и занятия в Академии прервались. Праздник, посвящённый Деметре, Персефоне, которую называли просто девой — Корой, и Дионису, считавшемуся её сыном, начался с поста. У храмов богинь урожая собирались толпы верующих, проходили торжественные службы.

Эпикур вместе с Мисом стоял в толпе горожан, запрудивших улицу Шествий, перед храмом Деметры. Жрецы в длинных одеждах ходили по каменному помосту вокруг алтаря, принося бескровные жертвы. Потом старший могучим голосом затянул молитву, и Эпикур, как и все вокруг, подхватил знакомый с детства мотив:

Пышноволосая! Трижды блажен из людей земнородных,
Кто благосклонной любви от богинь удостоился славных.
Ты, о царица Део, пышнодарная, чтимая всеми
С дочерью славной своею, прекрасной Персефонеей,
Нам благосклонно счастливую жизнь ниспошлите...

Дальше жрец-солист пел о горе богини, потерявшей дочь, о её страданиях, о поисках сочувствия у людей, когда она в образе нищенки оказалась около дома царя

Келея. И всё это происходило хотя и в давние времена, но совсем рядом, за грядой Эгалей в Элевсине, куда можно дойти за полдня...

Эпикур подхватывал строки припева, но замолкал на словах «нам ниспошлите». Ему казалось нескромным, славя божество, утомлять его своими просьбами.

В конце дня у Дипилонских ворот собрались участники шествия, посвящённые в таинства элевсинских мистерий. Там Эпикур встретил Памфила. Старик был взволнован и сосредоточен, он обрадовался ученику, но даже не спросил его о жизни. Наконец хор затянул первую молитву, и процессия двинулась. В ней могли участвовать только мисты и готовые к посвящению. Эпикур вместе со слугой Памфила и сотнями любопытных шёл сбоку, беспокоясь за учителя. Но Памфил шагал твёрдо, стуча гнутым посохом и не сводя глаз со священной колесницы, ехавшей впереди. На колеснице, понурясь, стояла жрица в венке из колосьев, изображавшая горюющую Деметру. У её ног суетились две девушки, игравшие дочерей Келея, а вокруг колесницы бегал одетый женщиной актёр, выбранный на роль служанки Ямбы. Стараясь развеселить Деметру, он пронзительным голосом выкрикивал далеко не всегда пристойные шутки. Процессию возглавляли дадух-факелоносец и глава культа — иерофант Евримедонт, Провожавшие шествие подхватывали скорбные гимны или от души хохотали над удачными шутками Ямбы.

Эпикур прошёл с процессией через город и ещё немного по дороге, ведущей в селение Агру, где стоял старинный храм Деметры и Диониса — место тайных весенних мистерий.

Утром ставили «Антигону». Эпикур зашёл к Менандру, и они вместе с его ликейским приятелем Тимократом из Лампсака, вооружившись подушками и входными жетонами, отправились в театр Диониса.

Постановка удалась. Хор пел слаженно. В его исполнении немного архаичная музыка Софокла звучала страстно и торжественно. Зрители начали аплодировать, едва были были сняты занавеси с грандиозных декораций, изображавших дворец Креонта, поражали и пышные одежды и мастерски сделанные маски. Актёры играли захватывающе. Известная всем до мелочей трагедия снова оживала перед тысячами афинян. Казалось, её исход не предрешён и Антигона с лицом Афины-Ники, роль которой исполнял знаменитый Неоптолем, ещё может повременить с самоубийством и будет спасена Гемоном для счастья. Между прочим, по зычному голосу и мощной фигуре Эпикур узнал в стражнике Архия, который, как видно, проиграл спор с Демосфеном.

Трагедия о гибели юной принцессы была созвучна началу праздника, посвящённому горю Деметры. Но афиняне видели в постановке и другое. Умело расставив акценты, Демосфен усилил в ней осуждение тирании, а маска Креонта позволяла догадываться, кого именно оратор имел в виду. Часто публика взрывалась аплодисментами, находя политические намёки там, где Эпикур их не замечал.

После спектакля пошли к Менандру. Он привёл приятелей в свою комнату и попросил, чтобы принесли обед на троих. Вскоре слуга по очереди внёс трапезы — низкие столики с кушаньями. Молодые люди сдвинули обеденные ложа и устроились на них, закусывая и обсуждая постановку. Эпикур с интересом приглядывался к Тимократу, лицо которого делали заметным тёмные волосы и яркие полные губы. Он носил необычную причёску, закрывавшую лоб и придававшую его глазам оттенок подозрительности. Правда, в ходе беседы это впечатление быстро рассеялось.

— Кстати, Эпикур, — сказал Тимократ, — когда они немного насытились, — я слышал, что ты, как Менандр портреты драматургов, коллекционируешь... взгляды на жизнь?

   — Такого болтуна, как ты, — обернулся Эпикур к Менандру, — я ещё не встречал!