Эпикур

   — Демосфен, ты что, плачешь? — вдруг воскликнул Гипперид. — Успокойся!

Оратор приложил к глазам край плаща:

   — Как сохранить спокойствие, прощаясь с городом, где даже враги такие, какие в другом месте вряд ли найдутся друзья?

После проводов Демосфена Менандр позвал Эпикура с Тимократом к себе. На Агоре они прошли мимо бочки Диогена, которую никто не решился тронуть.

   — Как мало надо сделать, чтобы превратить в пустыню город, полный народа, — вздохнул Менандр.

Вскоре они лежали у столиков в комнате, согретой жаровней с углями, ели жаркое и пили вино. Эпикур рассказал, как Диоген укрыл его в своей бочке от дождя. Менандр вспоминал о своих встречах с Демосфеном, Тимократ прочёл несколько стихотворений Кратета.

   — А помнишь, — Менандр, закинув голову, обратился к Эпикуру, — как в день нашего знакомства мы видели Демосфена в Одеоне? Почти год прошёл с тех пор. Тогда ты надеялся быстро получить у наших мудрецов ответы на все вопросы.

   — Да, похоже, я был тогда слишком самонадеян, — кивнул Эпикур.

Часть четвёртая ВОЙНА

Я не посрамлю священного оружия и

не покину товарища, с которым буду идти

в строю, но буду защищать храмы и святыни

один и вместе со многими. Отечество я

оставлю после себя не умалённым, а

большим и лучшим, чем сам его унаследовал...

А свидетелями того да будут Аглавра,

Эниалий-Арес, Фалло, Ауксо, Гегемона.

Гражданская присяга афинян

Эфебия

Ещё зимой Эпикур посетил родственников отца, живших далеко от Афин в селе около Браврона. Они удостоверили его происхождение перед главой дема, который должен был представить юношу к докимасии — проверке законности его притязаний на афинское гражданство. Тогда же вместе с несколькими сверстниками он прошёл в Совете проверку и был внесён в списки граждан. Скоро ему предстояло начать военную службу.

Ранней весной после Анафестерий, праздника поминовения мёртвых, был объявлен призыв эфебов. Новобранцы съехались в Афины со всей Аттики. Эпикур явился к Феогену, своему софронисту, командиру отряда Эгейской филы, в загородный дом, который он снял для иногородних призывников. В отряде оказалось около полусотни парней. Феоген выдал им форменные хламиды — прямоугольные серые накидки с пряжкой на правом плече, немного научил ходить строем, и они начали обходить афинские храмы, готовясь к принятию присяги.

Через несколько дней в храме Аглавры, вместе с отрядом Эрехтейской филы, в который попал Менандр, они поклялись в верности Афинам, призвав в свидетели богов, статуи которых там стояли, — покровителя войск Ареса, бога юношей — Фалло и харит Ауксо и Гегемону.

Курс подготовки воинов был рассчитан на год. Пройдя его, эфебы получали оружие и ещё два года должны были нести пограничную службу. Эпикур, как и некоторые другие афиняне, ночевал дома, отряд стоял недалеко, и не составляло труда приходить на занятия. Сам Феоген учил новобранцев только строю и фехтованию. Гимнастике, стрельбе излука, которая особенно удавалась Эпикуру, и обращению с метательными машинами обучали особые учителя.

Обычно занятия продолжались только половину дня. Потом члены отряда вместе обедали, и Феоген отпускал их в город. Вечерами группки эфебов слонялись по улицам, орали песни, задирали горожан, заполняли трактиры и игорные дома, а Эпикур возвращался к своим книгам и записям или, как прежде, проводил время с Менандром и Тимократом.

Так прошло три месяца. В начале лета, в посвящённый Афине праздник Скирофорий — отвращения засухи, — на стадионе состоялся смотр эфебов. В параде участвовали новобранцы всех десяти фил. Эпикур прошёл через поле со своим отрядом и был зрителем многочисленных состязаний. После этого под радостные крики участников эфебам был объявлен месячный отпуск.

Отпуск ещё не закончился, когда Афины потрясла неожиданная весть. В город явился некто Гиппарх, сын Асклепиада, и сообщил, что в Вавилоне от лихорадки скончался Александр. Известие о смерти великого властителя распространилось со сказочной быстротой. Не сговариваясь, люди побежали на Пникс, Эпикура туда увлёк его домохозяин Ксанфий. Не были расставлены скамьи, никто не выбирал проэдров, Собрание началось само собой и вначале шло без соблюдения формы. Наконец-то Эпикур узнал, что такое афиняне, почувствовавшие себя свободными. Они говорили со страстью, слова словно опьяняли их, но старинная привычка к обсуждениям приучила их замолкать при появлении нового оратора, пока не становилось ясно, о чём он ведёт речь. Вышел Демад и стал сомневаться в достоверности сообщения.

   — Это невозможно! — восклицал он. — Если бы это было так, весь мир бы наполнился запахом тления!